С ним мы познакомились неожиданно. Даже можно сказать, вызывающе. Пришли друзья.

– Привет!

– Ба! Какие люди…

– Вот, друг, значит – того… привели с тобой познакомиться!

А он сходу, без всякой подготовки:

– Наслышан про тебя…

– И?

– Не верю, не может того быть!

– Понятно, не поймёшь, пока вместе не приголубим родненькую, – делаю щелчок большим пальцем по горлу.

Друзья:

– Без проблем! Всё с собой…

Я кивнул на подоконник:

– У меня тоже.

– Ждал…

– А то! Хоть какая-то отдушина в этих казённых стенах, есть с кем поговорить по-человечески, по полной программе. Не поверите, но когда приходите, – будто бальзам какой-то на душу, «луч света в тёмном царстве», – я улыбнулся.

– Почему не поверим? Как раз! А всё почему? Здесь наш маяк…

– Да бросьте! – отмахнулся я.

– Давай не скромничай, дружище, дело говорим! И то – есть глас народа, а против народа не попрёшь…

– Как сказать! Чиновники ведь прут… да ещё как! – отвечаю.

– Ну, знаешь… это уж из другой оперы.

– Ладно, пофиг с ними... Давайте-ка лучше проходите! – пропускаю дорогих гостей вперёд.

– Вот это другое дело! Проходим, мужики! С водой-то нынче как?

– Да дали, наконец! Месяц не было, – не сдерживаю усмешки.

– Стало быть, живём, мужики!

Не прошло и тридцати минут, как что-то наподобие праздничного стола было накрыто: бутылка коньяка, ещё одна, сок, фрукты да другая лёгкая закуска. И лишний раз убеждаюсь в том, что ко всему не надо никогда готовиться, ведь когда всё спонтанно происходит, оно кажется естественным, без притворства, без фальши.

– Всё, мужики, о хреновом боле не слова! – я вплотную придвинулся к столу. – Ни к чему омрачать и без того редкие моменты радостных встреч…

– Точно, дружище! Это ты верно сказанул. Главное ведь, опять вместе, опять вот довелось за одним столом сидеть! Итак… за чё пьём-то?

– За то, что все живы, здоровы и снова вместе! – поднимаю стопку.

– Это само собой – свято. Ещё не раз за то выпьем! А сегодня чё у нас?

– Что?

– День Независимости!

– Независимость! О, как! Только от кого?

– От самих себя!

– Это как? Не врубился, – говорю на полном серьёзе. – Переведите! А-а… погодьте. Кажись, врубился. Раньше если мы нужны были одной партии, то теперь – никому!

– Ага…

– Тогда стих к тосту!

– Ты чё, серьёзно? Новый сочинил?

– Есть грех…

– Ну, блин… даёшь стране угля!

– Бросьте, – снова отмахиваюсь. – Слушайте, это пока набросок, до конца не отредактировано:

Я живу в терпеливой стране,

Где свобода всем снится веками.

Утопаем в кровавой войне,

Тяжкий стон над людскими главами.

Птица скорби, расправив крыло,

Над добычею грузно нависла.

Путь к свободе опять замело…

Трудно жить мне без веры и смысла.

– Точно! Без веры… и смысла.

– Тогда поехали! – кивнул я.

Выпили. Потом закусили.

– Нахрен такая независимость! У нас вон… вчера зарплата была. Ну! Пошёл получать, а там – с гулькин нос, гроши! Говорят – кризис...

– Зато демократия кругом! – я потянулся за виноградиной.

– Где, кто её видел? Один лишь трёп пустой! И кукиш отменный…

– А у тебя, заметь, семья, жена не работает, сынишка родился…

– И не говори, дружище. Жена, прикиньте, какой месяц на первого никак не может пособие получить, а эти – хозяева нашей жизни! – всё ратуют с телика, рожайте больше… Куды рожать-то? Детсада переполнены, ни зарплаты, ни дотаций… Ипотека – ихняя, долбанная… – сплошное надувательство и обдираловка! Знал одного… Ага. Так он, когда жена с детьми у родичей гостили, набрался и спрыгнул с девятого этажа!

– Нифига себе, – рука с виноградиной застыла у рта.

– Вот те и «нифига»! Никакого продыха, душат по полной…

– По государственному.

– Что заслужили – то и получили! – вдруг зло сказал он. – Кто эту самую власть избирает каждый год? Мы же! Тогда вообще о чём тут, к чему все эти тары-бары?

– Кстати, он прав, – поддержал я, кивнув в его сторону, и сунул ягоду в рот. – Хотя, знаете… кому во власть – и без выборов давно порешено!

Потом добавил:

– Так что по новой вздрогнули!

Бутылка пошла по кругу.

– Вздрагивать теперь только и остаётся… Независимость! Демократия, – усмехнулся он.

– Демократия – есть наивысшая форма анархии: все воруют и никто ни за что не отвечает, – неожиданно изрёк я.

– Чё, и новый афоризм выдал?

– Типа того…

– Вот и поговорили, мужики! Так сказать, отвели душу…

– И зарядились позитивом.

– К чёрту политику! Давайте сменим пластинку!

– Точно. Когда ещё доведётся вместе побыть…

– О чём же тогда поговорим?

– Ну, типа… о женщинах, к примеру! Тем-то всяких уйма…

– А чево о них ещё говорить? Женщина одна у нас, одна на всех – Россия-матушка!

Я улыбнулся:

– Железно. Против такого точно не попрёшь, – и запрокинул себе в рот коньяк…

Посидев ещё немного, друзья ушли. А он остался.

– Против?

– Почему это я должен быть «против»? Друзья для меня много значат, потому всегда им очень рад…

– Искренне?

– Смысл лгать?

– Потому как у людей всегда найдётся причина лгать…

– Выходит, я лгу! Ёшкин корень … и даже если мы с тобой столь уже выпили…

– Что из того?

– Прости. Не клеится. Где логика? Сегодня мы живы, вместе, а завтра ты вообще тут не покажешься. Жизнь… она, понимаешь, непредсказуемая штука.

– Я не утверждаю…

– Тогда что?

– Не выйдет у нас с тобой дружбы!

– Интересно… почему?

– Потому как циник я, и мне пофиг до всех этих сюси-плюти!

– Не врубился. Что это меняет? С циником нельзя разве дружить?

– Как? – он усмехнулся, наливая себе коньяк. – Если с  самого детства вдолблено в сознание, что цинизм плох, что все проблемы в жизни от него да эгоизма, что человек должен думать об окружающих…

– Однако мы-то вот сидим за одним столом, продолжаем пить коньяк!

– Ты тоже эгоист.

– Я, конечно, не праведник…

– Да в курсе я! – он махнул рукой и неторопливо выпил коньяк, поставил стопку, взял с тарелочки ломтик лимона, занюхал. – Поведали уже вовсю, что девчонка твоя попала в автокатастрофу, а ты после все свои кровные отдал на её лечение. Ещё друзей своих вон много раз выручал! Только вот я на это не пойду… Однозначно.

– Ты так уверен? Нет, реально? Ёшкин корень! Ты что, не расположен к тому, чтобы кому-то делать добро?

– Не делая добра – не получишь зла!

– Бред какой-то… Ты это к чему?

– А вот… Что скажешь? Про это даже в газетах писали, в «Новостях» ещё показывали… Личность известная. Короче! Увидев трёх бомжей на улице, решил сделать доброе дело. Привёл их к себе домой, накормил, дал одежду, немного денег… Добрая душа. А они взяли да и убили его! – он изменился в лице, волнение выдали желваки.

– Твой отец? – решился я на вопрос.

– Неважно, – он резко опрокинул коньяк себе в рот.

– Прости, не хотел…

– Ты-то причём? Вот и бред! Если бы наоборот – добро бы порождало добро – страна б давно купалась в добре да в милосердии…

– Оно, конечно, так. Но всё же… никому не дано знать полно, что в нас заложено СВЫШЕ. Где гарантия, что здесь счас ты говоришь одно, а момент настанет… и ты вдруг сделаешь такое, что сам от себя вообще не ожидал!

– Вряд ли, себя-то я хорошо знаю.

– То субъективное мнение. А возможно, и заблуждение. Ибо нам не дано знать всё про себя! Вон, взять, к слову, войну с фашистами, когда народ погибал пачками, но делал подвиги, делал… – и страну защитил. А Афган, Чечня! Сколько там наших ребят сгинуло…

– Из-за собственной дурости и дурости военачальников!

– Однако ж… как всё просто-то! Но нет, они все тоже хотели жить, тоже чего-то желали получить для себя от жизни…

– Тогда, по-твоему, что?

– Это уже явное проявление альтруизма.

– А что, по-твоему, такое, с чем его едят?

– Когда в сверхкритических ситуациях свою выгоду приносишь в жертву во имя чего-то. А любая война – как раз и есть та самая сверхкритическая ситуация! Именно отсюда самопожертвование…

– Ещё скажи, долг! – он усмехнулся.

– Почему бы и нет?

– Хренотень это всё! – он положил себе немного салата. – Начитался своего Иванова… Заумные речи. На деле – куда всё проще! Общество – есть сообщество эгоистов да циников. По большому счёту – заметь, я говорю не о сумасшедших, которые называют себя патриотами! – каждый из нас живёт для себя и во благо своё. Погляди на чинуш и депутов… которым пофиг до нас с тобой да на страну в целом, она для них – что дойная корова, – в его глазах блеснул огонёк насмешки.

– У-у, куда тебя понесло, – я отодвинулся от стола. – Может, хоть на этот раз обойдёмся без политики…

– Вся наша жизнь – сплошная политика!

– То не политика, а грязные игры шизофреников!

– Можно и так сказать…

– И ты смело, открыто причисляешь себя к ним?

– К кому?! К кабинетным гнидам? Нисколько! Я лишь сказал, что я циник. А эгоизм…

– Он и в Африке эгоизм!

– Не тот масштаб. У меня свой эгоизм, а тот – государственный…

– Но государственный – есть составная часть от каждого!

– Разница в том, что мой никому не мешает, в целом не приносит вреда, а вот государственный… – это похлеще!

– Не знаю, не знаю…

– А вообще, знаешь, в чём твоя беда? Может, и трагедия даже…

– В чём? Любопытно…

– Близко всё к сердцу принимаешь! Зря.

– Не понял. Почему?

– Сердчишко может не сдюжить, да и нервы – тоже…

– Что предлагаешь? Молча сносить?

– Всё одно никто не оценит…

– Ёшкин корень! Это что ли главное?

– Тогда в чём смысл? К чему всё? Всем-то всё одно пофиг на каждого в отдельности…

Возникла короткая пауза.

– Если курить хочешь, то вон балкон – покури…

– Курят дегенераты, которым наплевать на своё здоровье! – он взял салфетку и вытер губы, пальцы.

– Круто… Для тебя вообще есть что-то святое?

– Я!

– То бишь… Человек?

– Думай, как знаешь!

– А мы уничтожаем себя и друг дружку…

– Это и есть общий идиотизм!

– Знаешь… ты, пожалуй, прав…

– Я всегда прав!

– Не… я о том, что, по большому счёту, как ты сказал, всем наплевать на каждого в отдельности. Точно. Пока жив человек, пока что-то делает, творит, пишет – никто и не замечает. А едва лишь уйдёт он в мир иной – и зараз все слетятся, начнут раскручивать: писать, публиковать, издавать…

– И то ладно! Могли ведь вообще не вспомнить…

– Тогда точно… к чему всё?

– О! А я о чём?! Когда-то сам тоже задавался этим вопросом…

– Выходит… – короткая пауза, – неблагодарная Россия, не жди потомков от меня! – сказал я с усмешкой.

– О! Чьи это слова, какого такого поэта, писателя?

– Простого мужика… Снабженцем у нас работал. Пил убойно…

– В России, сам знаешь, что не пропойца или бомж – талантище, гений!

– Но от себя не убежишь…

– Сам во всём виноват!

– Как это?

– Обыкновенно. Сам себя накручиваешь, много думаешь, кого-то переживаешь. Не надо. Не советую. Вредно. О себе думать надо! Так спокойнее, нервы хоть сбережёшь. Просто радуйся жизни, что живёшь, что вообще дана эта жизнь! А на остальное можно наплевать – пустое дело, всё одно ничего не изменишь… – он поднялся со стула. – Ладно, засиделся у тебя... День Независимости закончился. Пойду я! Темнеет уже… Прощевай!

И он ушёл. Ушёл в ночь.

Спустя две недели, как узнал от друзей, он погиб, спасая школьницу от мужиков-насильников…

Игорь КРАСНОВ.

Сентябрь 2006 г.