С петербургским писателем Александром Русановым мне довелось познакомиться, можно сказать, с «подачи» другого, но уже магаданского писателя, моего тёзки и друга Игоря Кичапова в Интернете на одном из литературных сайтов, где мы оказались вместе и потом какое-то время даже работали в одной команде жюри. А тут ещё на глаза попало высказывание Игоря: «С Александром я познакомился в сети. Мне понравились его наполненные жизнью рассказы о природе, о рыбалке, об отношениях. Мы стали общаться, переписываться и я очень рад тому, что судьба познакомила меня с этим талантливым прозаиком…» — правда, чем не повод для интервью! К тому же Александр оказался заядлым охотником, а тема охоты самому ещё как близка, ну просто обожаю слушать невероятнейшие охотничьи байки — поистине неисчерпаемый источник творческого вдохновения для писателя…
Словом, как говорится, пути Господни неисповедимы, и это интервью должно было состояться.
И.К.:
— Александр, здравствуйте!
А.Р.:
— Здравствуйте, Игорь! Спасибо, что пригласили на разговор.
И.К.:
— Как я знаю, ты недавно в литературе, пишешь прозу… и потому ещё малоизвестен широкой читательской аудитории. А раз так, то, если, конечно, не против, давай вначале немного коснёмся твоей биографии… Хорошо?
А.Р.:
— Не возражаю.
И.К.:
— Тогда в какой семье родился питерский писатель Александр Русанов, кто были его родители?
А.Р.:
— В семье инженера — мама — и бухгалтера — бабушка. Что до отца, то про него понятия не имею. Когда мне было полтора года, он ушёл, и за свою жизнь видел его всего-то раз десять-пятнадцать.
Родился я в небольшом городке под Питером, Всеволожске. Там же закончил школу. Как большинство мальчишек, был двоечником, правда, только по гуманитарным предметам. Точные науки мне всегда давались легко, а вот по русскому и литературе… Учителя и по сей день крестятся при упоминании моего имени. (Улыбается)
Сразу после школы поступил в Ленинградский инженерно-строительный институт (ЛИСИ) на специальность «Строительные детали», но, проучившись год, понял, что это не моё. Я вообще был, да и остался, очень увлекающейся натурой. Ещё в школе влюбился в химию. Кстати, эта любовь стоила мне небольших изменений в форме моей левой кисти. В девятом классе, когда проводил опыт дома, у меня в руках взорвалась бомбочка и четыре пальца… стали на треть короче. Так вот. Любовь к химии привела меня в Ленинградский технологический институт имени Ленсовета (ЛТИ), в народе — «Техноложка». С первого раза поступить не удалось, срезался как раз на сочинении. Нет, написал хорошо, но ошибок… — не буду говорить сколько, потом читать меня не будете. Устроился работать на завод, военный… и поступил на рабфак. Через год опять стал студентом. За два года меня накормили химией досыта. Мало того, что чистой химии было от трёх до пяти дисциплин, так все остальные предметы были с химическим уклоном.
Когда учился на дневном, вечером работал на заводе. Потом в 1985 году взял академку, и в мае 1986-го прошвырнулся на денёк в командировку на Украину. Хотел остаться там добро-вольцем, но не взяли…
В 1987-м женился и перевёлся на вечернее обучение, но уже на математическую специальность «Автоматизация производства». Химия перестала быть любимым предметом. Наелся.
В 1990 году родилась дочка, и институт пришлось бросить. Времена были… ну не самые простые. Надо было выживать.
В 1992-м начал заниматься строительством. Строю и сейчас. Вернее, сейчас больше занимаюсь отделкой. Больше люблю дерево, но работаю с любыми материалами...
И.К.:
— А откуда взялась страсть к охоте? Спрашиваю потому, что очень обожаю слушать охотничьи рассказы, байки. Даже однажды рассказ родился, «Охотничья сага» назвал...
А.Р.:
— Страсть к охоте? Наверно, родился с ней. Правда, охотником стал только в 1997 году, раньше было не до этого. Но рыбалкой и грибалкой занимался с детства.
И.К.:
— Птичку не жалко убивать? (Улыбаюсь)
А.Р.:
— Игорь, охотники не убивают, они ДОБЫВАЮТ. А если серьёзно… когда стреляешь, азарт выключает мозг, и жалости нет, только желание победить. Охота — это всегда поединок охотника с природой в лице дичи. Выстрел — это только последняя точка в этой дуэли. Для того, чтобы утка, гусь, тетерев или другая добыча появилась на мушке, надо сначала узнать про неё очень много, затем применить знания на практике, выбрав место, спрятавшись и долго ожидая момента. Когда на прицельной планке ружья появляется цель, на работу сознания влияют только первобытные рефлексы, немного сглаженные вбитыми правилами безопасности. А вот подранков добивать… — и по сей день трудно. Некоторые охотники сворачивают головы, а я не могу, так и не научился. Просто ножом по шее — и, стиснув зубы, ждёшь, пока стечёт кровь. Для меня это самый неприятный момент в охоте. Скорее всего, именно подранки однажды меня от неё и отвернут…
И.К.:
— О, как! Удивительно. Это прямо как в моей «Охотничьей саге»: Понимаешь, с охотой-то крови только много, зверья сколько убивается… А? Ружьё зря не стреляет...
Расскажи какой-нибудь эпизод, можно забавный… Охотником надо родиться, или это дело всё же наживное?
А.Р.:
— Эпизод? Да легко!
Это было лет десять назад. Собрались мы на лося. Это охота групповая и собирается человек десять-пятнадцать. Сколько нас было, сейчас точно уже не помню, да это и неважно. Собрались, приехали. Егеря утром вывезли нас в лес и поставили на номера. Стою, радуюсь общению с природой и внимательно наблюдаю за своим сектором. Слышу пару выстрелов и через несколько минут, по рации, руководитель охоты говорит:
— Лось добыт, собираемся у четвёртого справа номера. Охота закончена.
Прихожу. Недалеко от просеки, на которой мы стояли, лежит лось. Здоровущий. Народ уже весь собрался вокруг него. Достали традиционные стопки и залезли на тушу. Егерь нас сфоткал, и мы, разрядив ружья, отошли от трофея, решать, кто будет разделывать. Спорили ми-нут пять, а когда обернулись… от лося осталась только цепочка следов. Как потом объяснил егерь, мы сами идиоты. Сразу после того, как животное упало, необходимо произвести ему контрольный выстрел в висок, а мы, обрадованные победой, забыли всё на свете. Пуля попала лосю в лоб и оглушила его. Он просто лежал в нокауте, когда мы всей толпой по нему ползали, а когда отошли, он очухался и по-тихому смылся, гад. Так и висит сейчас в охотничьем обществе наша фотка, где мы стоим на туше лося, а под ней приписка: «А лось-то ушёл!»
И.К.:
— Да. Вот как ещё бывает…
А.Р.:
— А на вопрос, надо ли родиться охотником — конечно же, надо. Приобрести это невозможно. Тут либо ты охотник в душе и это, рано или поздно, проявится, либо ты поросячий хвост. (Улыбается)
И.К.:
— На какого зверя больше любишь ходить?
А.Р.:
— Я гусятник. Моя самая желанная добыча — это гусь. На зверя я уже давно перестал ходить. Почему? А почитайте рассказ «Подарок». Самая первая охота, на которой я был, была осенняя, на гуся. С тех пор и влюбился. Уж очень он осторожен, поединок с ним непредсказуем и требует огромного терпения, выносливости и везения.
И.К.:
— Случайно, не охота стала именно тем толчком, что потянуло в литературу? С чего бы это вдруг Александра Русанова потянуло заняться литературным творчеством? Или всё же это закономерно, а не вдруг, не случайно?
А.Р.:
— Нет, не охота, хотя второй в жизни рассказ был именно про охоту. До 6 ноября 2010 года у меня даже мысли не было начать писать прозу. Кто бы сказал, я бы рассмеялся. На моём дне рождении меня заставили сказать ответный тост и, когда я его произнёс, один из гостей, уже и не помню кто, сказал: «Саня, тебе романы надо писать». На следующий день я проснулся и решил попробовать. Понравилось. Я давно носил в себе воспоминания о видениях в момент остановки сердца и не знал, как о них рассказать. Вот и решил вплести их в роман. Как только перенёс их в прозу, сразу полегчало...
И.К.:
— Значит, Александр, для тебя литература — некая такая отдушина, где можно спрятаться, душевно отдохнуть, которая как бы помогает освободиться от того, что не даёт покоя? Или что-то совсем другое?
А.Р.:
— То, что отдушина, — это точно, только я не прячусь в прозе, а наоборот… стараюсь от-крыться. Но не только это. Я с детства был и есть страшный фантазёр и очень часто, просто идя по улице, моделирую в мозгу различные ситуации. Раньше, придя домой, я их благополучно забывал, а сейчас… — чего добру пропадать! — записываю. Так вот и получаются рассказы и повести. (Улыбается)
Душевно отдохнуть? Возможно…
И.К.:
— Я имел в виду и за чтением любимых авторов. Какой литературе отдаёшь предпочтение — классике или современной?
А.Р.:
— Странный вопрос…
И.К.:
— Ну почему «странный»? Мне и с такими авторами приходилось беседовать, кто предпочтение отдавал классической литературе, а современную — речь шла о нашей — как-то недолюбливал, а было и наоборот.
А.Р.:
— Той, которая нравится. Мне без разницы, классик это написал или мой сосед. Если сюжет нравится и проза затягивает, то произведение я глотаю, а если нет, то прекращаю самоистязание на первой странице.
Однако, Игорь, если позволишь, я закончу мысль об отдыхе от литературы в плане творчества. Конечно, не все рассказы приносят отдых, иногда сюжеты весьма трагичные, а автор, что бы написать хорошо, обязан пропустить их через себя, мысленно прожить жизнь героев. Какой уж тут отдых? Про пахоту с правкой я уже и не говорю. Иногда удаётся поулыбаться кому-нибудь из милых дам и они меня избавляют от рутины коррекции, но не всегда. (Улыбается)
Освободиться от того, что не даёт покоя? Вот тут «да», вернее… «ДА». Это действительно так. Выплеснул в прозу, всё что накипело, и родился рассказ, а на душе полегчало.
А вообще, для меня литература — это вторая жизнь, которая, похоже, скоро станет первой. (Улыбается)
И.К.:
— Лично у тебя нет такой мысли, что за последние двадцать лет литература стала как бы… ну более амбициозной что ли? Как может показаться, писателей стало больше чем читателей… Или нет, это ошибочное мнение? По-твоему, какая литература есть настоящая, которая останется на века? Писателю Александру Русанову есть что сказать читателю?
А.Р.:
— Амбициозной? Нет, скорее более доступной для желающих творить. Раньше надо было писать на бумаге, много переписывать, переделывать, а сейчас открываешь VORD — и творишь. Правка на несколько порядков проще. Если хочешь напечататься — не вопрос, плати деньги — и увидишь своё творение на бумаге. Другой вопрос, что качество упало в десятки раз. Если уж я начал писать, то это о чём-то говорит. (Улыбается)
Какая литература останется на века? Да понятия не имею, где я, а где века. Не мне судить, а читателям.
Писателю Александру Русанову есть что сказать читателю? Да сказать-то есть чего и много, только вот будут ли слушать, читать? Это опять-таки решать только читателям. Я могу, конечно, сейчас похвастаться, что за 2012 год на всех сайтах, где я есть, набралось чуть больше сотни тысяч читателей моей прозы, но это больше самообман. Всем понятно, что в этой циф-ре много ботов, много просто любопытных, что зашли и вышли и т.д. Реальную цифру не знает никто. Да и не показатель это.
И.К.:
— Александр, давай поговорим о твоём пока единственном романе. Ты уже обмолвился, что идея его появилась не сама по себе, а основана на личных воспоминаниях о видениях в момент остановки сердца. Как трудно он тебе дался?
А.Р.:
— Ох, Игорь, это больной вопрос. Первые полторы части я написал за месяц. Приходил домой, и клавиатура начинала выть, а вот потом… скорость написания стала неожиданно па-дать. Сюжет романа сидит в голове аж до шестой части, а перенести его в прозу получается не всегда…
И.К.:
— Ну, такая «болезнь» не только у тебя. (Улыбаюсь) Одно время, особенно на начальном периоде, сам этим очень маялся, сейчас, конечно, уж проще,…
А.Р.:
— Третью часть я закончил в феврале 2012 года и после этого, все мои попытки продолжить оборачивались ничем. Первую главу четвёртой части я писал уже раз десять и удалял её. Та-кое впечатление, что герои романа пока не хотят меня пускать в свою жизнь. Да они живут отдельно от меня. Садясь писать продолжение, я знаю только костяк и НИКОГДА не знаю, чем закончиться глава, хотя общий рисунок романа в голове.
Вот и думай, трудно он мне даётся или нет. Иногда прорвёт, и пишешь, не останавливаясь одну-две главы, а иногда, как сейчас, почти год просто не написать и страницы…
И.К.:
— Александр, как много, оказывается, схожего у нас с тобой в творческом процессе!
А.Р.:
— Но замечу, идея романа не основана на моих воспоминаниях, они просто вплетены туда, дабы поведать о них читателям, а сам сюжет чистая фантастика…
И.К.:
— Однако, согласись, и у всякой фантастики, а не только в прозе о жизни, есть своя подоплёка. Потому, наверное, показалось, что кое-что в романе имеет личностное отношение по ту сторону жизни… Можно об этом говорить?
А.Р.:
— Да, у меня два раза была остановка сердца. Говорить об этом можно, но будет ли это кому-то интересно? И выражение «по ту сторону жизни» не совсем верное. Скорее — на другом уровне жизни. Я и раньше подозревал, что смерти, как прекращения работы нашего разума, нет. Ну не может исчезнуть бесследно такой объём накопленной информации, не может. Теперь я в этом убеждён. Есть смерть тела, но оно лишь носитель нашего разума и души. Когда мы уходим, информация просто переносится в другое место…
И.К.:
— Ты ещё и стихи пишешь! А это откуда? И как даются стихи?
А.Р.:
— Игорь, да не стихи это. Так, баловство. Я ещё в молодости баловался этим. Уж больно девки падки на рифмованные строчки. (Улыбается) Вот и рифмовал, чтобы не заучивать чужие. А сейчас… я рифмую в основном в комментариях, а потом иногда их публикую на своей страничке. Многие поэты говорят, что у них стихи получаются вдруг, прорвало, и по-текла рифма. У меня так не получается. Минут десять-пятнадцать сидишь, сочиняешь, пяток-другой четверостиший выдавишь, и потом это занятие смертельно надоедает. Неинтересно. В прозе проще выразить свои мысли. (Улыбается) Поэтому всегда говорю, что я не поэт. Я строитель, и шкура у меня толстая, грубая, не подходит для поэзии. (Улыбается)
И.К.:
— Согласен с тем, что сегодня литература — в её традиционно-книжном понимании — умирает, скоро она вся уйдёт в Интернет и вся станет сетевой? Твоё отношение к сетевой литературе?
А.Р.:
— С чего бы это ей умирать? Наоборот, сейчас на бумаге издаётся огромнейшее количество хорошей литературы, просто надо знать, где искать. Огромное количество людей предпочитают читать не с планшета или дисплея, а с классической книги и не думаю, что это сильно изменится. Да и бумажные издания для любого автора — это как знак качества. Нет, не самиздат, а книги, увидевшие свет благодаря издательствам, и за которые автор получил гонорар. Это как естественный отбор. Никто не будет вкладывать деньги в плохую литературу, издавая её. А вот сетевая литература… тут сложнее. В электронном виде издать свою книгу и дешевле, и проще, но не всё хорошо, что просто. Я считаю, что сетература нужна только для того, чтобы издатели копались в этом ворохе и выискивали жемчужины. У сетевой литературы нет шансов конкурировать с бумажной литературой в качестве, у неё нет фильтра.
И.К.:
— А виртуальный мир способен вытеснить, заменить реальный мир? Интернет не является источником зомбирования человека? Есть у молодёжи будущее? И каким оно будет?
А.Р.:
— Ты ещё про Конец Света спроси, будет он или нет! (Улыбается)
Виртуальный мир может заменить реальный только для небольшого числа людей. Да, он затягивает, я и сам попадал в зависимость от интернетовских игр, но реальные ощущения всегда ярче и приятнее, даже боль иногда приносит радость. Только не подумай, что я мазохист. (Улыбается) Раз больно — значит, жив… (Улыбается)
Зомбирование это ты, наверное, насмотрелся боевиков и начитался романов. Подчинить своей власти сознание человека очень сложно, а сильного человека вообще невозможно. Некоторых дураков, со слабой психикой, Интернет может и подчинить, но это всё частности сродни юродивым…
И.К.:
— Не согласен с тобой, Александр. Причём тут «насмотрелся боевиков и начитался рома-нов»? И про «некоторых дураков со слабой психикой» в корне я не согласен. Достаточно просмотреть лишь некоторые данные статистики и опросов, чтобы понять, насколько серьёзна проблема и до каких масштабов дело может дойти. Согласись, сегодня дети ста-ли намного реже бывать на улице, меньше общаться со сверстниками, предпочитая виртуальных друзей... Разве это уже не есть сигнал тому, что в обществе творится что-то не-ладное? Это реалии времени, с которыми необходимо считаться. Интернет всё больше и больше вторгается в нашу жизнь. Это не только большие плюсы (подспорье в учёбе и налаживании бизнеса, всевозможная литература, галереи, поиск нужной информации, бесплатные консультации, знакомства и т.д. и т.д.), но это ещё и мощнейший источник зомбирования, А дети рано начинают с ним своё знакомство, тем самым попадая под зомбирование. Отсюда и агрессия, и суициды…
А.Р.:
— И всё же я верю в то, что есть у молодёжи будущее. А у кого оно ещё тогда есть?! Это мы уже перешли экватор и подумываем, что после нас останется, а они создают и двигают. У них энергии столько… её бы ещё в мирных целях. (Улыбается) Впрочем, как и у нас в двадцать. Мозгов только в позвоночнике и процесс нарезания извилин жизнью только начался. Я никогда не забуду, когда после окончания школы постоянно слышал, что молодёжь нынче не та, ума нет, одна глупость на уме. А сейчас иногда слышу то же самое от своих сверстников, и мне становится смешно. Ничего не меняется. Нам, прошедшим больше половины пути, просто становится завидно, какие у них возможности.
У меня напарник на работе, молодой парень… чтоб он был здоров, гад! Когда с ним работаю, хоть вешайся. Если раньше я ещё как-то мог за ним угнаться за счёт опыта, то теперь я даже и не пытаюсь. (Улыбается)
Короче, у молодёжи будущее не просто есть, оно обязано быть и будет. Причём они его сделают лучше, чем получилось это у нас. Я в этом уверен.
И.К.:
— Ты довольствуешься малым или жаден до всего нового? Чему бы ещё хотел научиться и какие вершины преодолеть?
А.Р.:
— Интересный вопрос. Нет, малым я не довольствуюсь. Если я решаю чему-то научиться, то стараюсь добиться мастерства. Так я начал учиться строить дома, потом проектировать и делать лестницы, потом делать отделку и так далее. Сейчас я строитель-универсал и могу профессионально построить малоэтажный дом с нуля под ключ, со всей инженерией. Начав писать прозу, я подписал себе приговор. Либо я научусь это делать хорошо, либо брошу это занятие.
Чему бы я ещё хотел научиться? Да, хотел бы много чему. Например, русскому языку. Я его совсем не знаю. Для меня исправление ошибок, это запредельный труд. Не вижу я их, хоть убей. Хотел бы выучить английский. Я его хоть и проходил в школе и институте, но именно проходил. Все мои знания заканчиваются на фразе «Ай лав ю, ай вонт ю, ай хэв ю». (Улыбается) Ещё хочу научиться нравиться женщинам и постичь науку «Как не лезть в драку, когда хамят». Да много ещё чему. Всего и не перечислишь. Только вот для начала надо писать научиться. (Улыбается)
И.К.:
— На интернет-портале «Точка ZRения» один из номеров журнала полностью был посвящён тебе, твоему творчеству. Что скажешь по этому поводу, как отнёсся? Ты, вообще, амбициозный человек, тебе это льстит? Или наоборот… как бы повышает ответственность в том, что ты пишешь, даже даёт какой-то стимул продолжать начатое дело…
А.Р.:
— Как отнёсся? Да прыгал как придурок у компа и жену притащил посмотреть. Этот номер вышел как раз на мой день рождения. Приятно было невероятно.
Амбициозный ли я? Наверно, да. Я очень хочу, что бы меня издавали и читали. Мечтаю, чтобы моё имя стало известным. Чуть больше года назад со мной произошёл один случай. Ехал утром на работу в электричке. Народу в вагоне достаточно много, почти все места заняты. Ехать мне ровно час. На вокзале рядом со мной села молодая пара с мальчиком. Родителям — лет так по 30-32. Пацану — 5-6. Минут 25-30 они, почти не скрываясь, изучали моё лицо, а после того, как я начал демонстративно изучать их, нарвался на вопрос: «Извините, Вы не Александр Русанов?» Если честно, то в первые секунды я офигел. Пара мне была совсем незнакома, но я честно признался, что есть такой грех, я именно Александр и именно Русанов. И тут я офигел ещё больше. Оказывается, они прочитали всё, что я написал, постоянно следят за моими новинками и ждут продолжения романа. У меня было целых 30 минут славы, пока не вышел на своей остановке. По мне, так из-за одного этого стоит писать.
И.К.:
— Тебя часто критикуют? Как ты относишься к критике?
А.Р.:
— К сожалению, редко. В Интернете вся критика, в основном, сводиться к фразам «Что за бред» или «Хрень несусветная», но это скорее тролинг, а на меня такой тип читателей клюёт крайне редко. Меня очень трудно разозлить, а им надо именно это, потому и отстают, почти сразу. А вот нормальная критика встречается совсем редко. Её надо искать. Для этого я на некоторых сайтах прошу рецензии, пока меня там никто не знает (потому и сижу на огромном количестве сайтов), подаю рассказы на различные конкурсы, где судьи пишут обзоры. Критика писателю необходима, иначе он встанет. Хвалебные отзыва повышают настроение, усиливают уверенность в себе, но они вредят. Раз хвалят — значит, можно не пытаться стать лучше, а это конец для автора.
И.К.:
— Каким ты видишь своего читателя? Что ждать ему от писателя Александра Русанова? Если не секрет, расскажи немного о своих творческих планах…
А.Р.:
— Каким я вижу своего читателя? В идеале — пытающегося меня убить, пожать руку, смеющегося надо мной, жалеющего меня, ненавидящего меня. Короче, испытывающего ко мне различные чувства. Почему ко мне? Да потому, что обычно читатели надевают рубашку героев на автора, а если я смогу в читателях разбудить чувство — значит, буду счастлив.
Чего читателям от меня ждать? Понятия не имею. Пока в планах — закончить роман, написать несколько рассказов на ближайшие конкурсы и запустить Чемпионат прозы на сайте Литсовета. А дальше видно будет. Не люблю смотреть далеко вперёд, это очень распыляет силы.
И.К.:
— Чего хочется пожелать друзьям, коллегам-писателям?
А.Р.:
— Да пожелать можно много! Друзьям? Не обижайтесь, когда говорю правду, не люблю врать. И не бойтесь говорить правду мне. Коллегам-писателям? Творите лучше меня, чтобы я за вами тянулся и рос! Чтобы, открывая новые ваши рассказы и стихи, я не уходил со страницы, пока не прочитаю до конца, и чтобы потом рассылал адрес вашей страницы по друзьям.
И.К.:
— Спасибо, Александр, за интересную беседу. Новых тебе творческих задумок! Счастья! Здоровья! И до новых встреч!
Интервьюировал гостя Игорь КРАСНОВ.
