Брест. История одного подвига.
Умеют геройски за честь умирать
Простые советские люди,
А кто за Отечество смог постоять,
Отечество тех не забудет!
Вступление
Той ночью мрачною и злой
Наполнен воздух был бедой.
Тревожно ветер задувал
И слышно было, как стонал,
Томясь израненною птицей,
Под немцев мощною десницей,
Ослабший Запада народ:
Француз, датчанин, грек и гот.
Адольф и свита ликовали,
Вином бокалы наполняли.
Бокалов звон, хмельная речь
Не прекращали бурно течь.
Им торжество крепило дух,
В суровых лицах скрыв испуг.
Коварный план их был готов
По осажденью городов.
Дозор советский не дремал,
Он головою отвечал
За то, чтоб рубежи страны
Всегда были укреплены.
Бесшумно начало светать.
Янтарный лик луны погас,
Когда в сей предрассветный час
Дозор вдали стал замечать
Довольно странные огни.
Не от салюта ли они?
Как сотня новых ярких звёзд
Над лесом выжженных берёз.
Молчит… советская граница,
И тишина кругом царит.
Погранотряда хмуры лица
И взгляд с тревогою глядит
Туда, где вражески горя,
Огни сверкают всё сильней,
Что даже алая заря
Не может, сделать их мрачней
И, кажется, что ближе, ближе
Они крадутся в небесах.
Какая сила ими движет?
Наверно ненависть и страх.
Меж тем уже весь горизонт
Накрыли яркие огни,
Забыв про нравственность, закон,
Бомбить страну неслись они.
И рёв моторов их пугал.
Войны начало предвещал!
Небес исчезла синева.
К земле склонилась вдруг трава.
Самолётов бескрайний отряд
Стеной беспросветной летит.
Огни бортовые горят,
Миномётов обойма жужжит.
На западе блещет зарница.
В огне вся пылает граница.
Вздымаются к небу столбы,
Пропитанной кровью земли.
После первой тяжёлой борьбы
Лишь потери враги понесли.
Города и зелёные парки,
Самолёты и новые танки,
Перекрёстки железных дорог –
Всё захвачено было врасплох.
И, участвуя в первых боях,
Превратились лишь в пепел да прах.
Охватило тяжёлое чувство
На восток отходивших солдат.
На душе было горестно, пусто
От количества тяжких утрат.
Проходя через сёла, деревни,
Было больно на женщин смотреть.
Даже солнце светить стало нервно,
Всё, стараясь, лучами обжечь.
Тяжёлая горечь и боль,
Тревога и ненависть, стыд.
Сыграли важнейшую роль,
Которая дух укрепит
В те мрачные чёрные дни,
Когда были люди полны
Отваги, терпенья и мести,
Легенда родилась о Бресте.
Старая крепость
Сто с лишним лет тому назад,
Когда во тьме пылал закат.
Где Мухавца поток с Бугом,
Сплетаясь, голубым ковром
Пересекал холмистый брег,
Впадая в русла новых рек,
Украсила тихую местность
Высокая, мощная крепость.
Непреступная по тем временам,
Внушавшая ужас врагам.
Эту крепость собой оградил,
Дух врага на мгновенье сломил
Земляной, только вырытый, вал,
На брегу Мухавца он лежал.
Были грозны его казематы,
Как могилы немецким солдатам.
Там, где вала кончался предел,
В водной глади слегка голубел
Широкий морщинистый ров,
Как отец четырёх островов.
Мухавец, протекая на запад,
Раскинул кошачьи лапы,
Разделяясь на два рукава,
Его берег скрывает трава.
Омываемый с севера, юга
Безмятежными волнами Буга.
В центре крепости мощной, стальной
Лежит остров совсем небольшой.
Этот остров и стал цитаделью,
Для врага соблазнительной целью.
Земляного там не было вала,
Центр крепости всей окружало
Двухэтажное зданье казарм,
Непривычное мирным глазам.
Его толстые, крепкие стены
Не имели достойной замены.
Ещё ниже тянулись подвалы,
Как огромные тёмные залы.
Сеть мудрёных подземных ходов,
Составляли строенья остов.
На юге же двое ворот
И на севере тоже ворота
Соединяли внутренний двор
С мостами главного входа,
Ведущими к трём секторам –
Широким большим островам.
Ядро крепости было укрыто.
Велика была эта защита!
По краям, в середине – везде
Непреступной казалась в беде.
Наука же дальше пошла,
Дальнобойность оружья росла.
Подойдя ближе к внешним валам,
Инженеров поверив словам,
Уязвимою стала она,
Но проблема была решена.
На несколько метров вперёд
Вокруг крепости был обнесён
Построенный медленно форт –
Артиллерия и гарнизон.
Под новой угрозой обстрела,
Чтобы крепость в бою уцелела
Был, ещё один выдвинут форт.
В дополнении к первому он
После быстрых нехитрых работ
Кое – как всё же был укреплён.
Началась мировая война!
Целый мир потрясла вдруг она.
Все войска устремились на фронт,
Позабыв про оставленный форт.
Инженер Самвел Матевосян
Кто в их сердцах разжёг войну
И две судьбы скрепил в одну,
Тому, победою горя,
Взойдёт над сумраком заря.
Матевосяна труден путь.
Он не сумел с него свернуть
И заслужил, чтоб рассказать,
В рассказе малом передать
Отвагу всю и честь, и кровь,
Большую к Родине любовь,
Которую он испытал,
Так рано боль утрат познал.
Ребёнок из простой семьи,
Не ущемлён он был в любви.
Хотя и дружная она
Увы, была настоль бедна,
Что не смогла Самвелу дать,
О чём он с детства стал мечтать.
Матевосян в Москву бежал,
Ни разу там он не бывал.
Учился, мыслил и взрослел,
Увидеть Родину хотел.
Умом иль силою манер
Прекрасный стал он инженер,
Но на чужбине тосковал,
Нередко слёзы проливал.
И с тем беседы заводил,
Кто дружбой чистой дорожил,
Кому излить он беды мог,
Секрет кто в сердце бы берёг.
Товарищ этот - комиссар
Не так был молод, но не стар.
Он с ним встречался один раз,
Но разговоров долгий час
Надолго в памяти запал,
Идеям, мыслям ход он дал.
Прекрасный, юный инженер
Не пожалел ни сил, ни нерв,
Чтобы помочь родной стране
В бесшумно зреющей войне.
Настали сумрачные дни,
Казались длинными они.
От страха стыли русла рек,
Наряд берёз слегка поблек.
Пришла осенняя пора
И птиц прогнала со двора.
Под звук оркестра, песен звон
В путь выдвигался эшелон.
Среди рабочих был Самвел,
Вступить он в армию хотел.
Был пройдён путь через Кавказ,
Через широкий, тёмный Дон.
Когда же солнца лик погас,
Тяжёлый путь был прекращён.
Самвел уснул. Луна блестит.
Природа тоже тихо спит.
Рассвет вонзил свой гордый взор
В подножья неприступных гор.
И вот прервал глубокий сон,
Накрывший длинный эшелон,
Чтоб завершить начатый путь,
И дух войны в сердца вдохнуть.
Как вдруг один солдат сказал,
И голос эхом прозвучал:
«Красива русская земля –
Её прекрасные поля,
Густые мрачные леса,
Чьих в Белоруссии полоса
Туристам кажется стеной
Угрюмой, толстой и немой!»
Их эшелон преодолел.
Вдали конечный пункт белел.
И в Бресте путь свой завершил,
Самвел на службу поступил.
Хороший молодой спортсмен.
Он был проворен, ловок, смел.
Прекрасно, в меру, закалён.
Морально духом укреплён.
Походы, дальние броски –
Ему казались так легки,
Что кроме скуки и тоски
Лишь тратой времени пустой
Самвелу делались одной.
Толк и в политике он знал,
За что почёт завоевал
И вожака авторитет
Уж, несмотря на зелень лет,
А пару месяцев спустя,
Перевыборы проведя,
Стал, избран он секретарём,
Не лестью, а своим умом!
Война застала всех врасплох,
Придя внезапно на порог!
Не растерялся наш герой,
И на себя он принял бой,
Став во главе всего полка,
Он отразил напор врага.
За смелость, ловкость получил
Высокий и занятный чин.
Был дважды ранен в первый день,
Не напугала смерти тень.
Не напугала его пуля,
Что была пущена в упор.
Она лишь рядом промелькнула,
Оставив на виске «узор».
Но офицер не растерялся,
В руке сверкнул стальной кинжал
Он в рукопашный бой ввязался,
К Самвелу сзади подбежал.
Был не из лёгких поединок!
Немецкий хитрый офицер
Изрезал лезвием всю спину
С ухмылкой лёгкой на лице.
Не кровоточили, чтоб раны,
Комсорг их вмиг перевязал,
Сквозь боль и слабость неустанно
С бойцами бой он продолжал.
Шёл третий день лихих сражений
Вблизи трёх арочных ворот.
Фашисты рвались, словно племя
Жестоких варваров, вперёд!
Упал снаряд у ног Самвела,
Осколком, вырвав часть бедра.
В подвале крепости без дела
Комсорг измученный страдал.
Потом в тяжёлом состоянье
Фашисты взяли его в плен,
Не приходя никак в сознанье,
Его отправили в тот день
В большую южную часть Бреста,
Где был военный городок.
С другими ранеными вместе
Остался он на долгий срок.
Хоть был здесь госпиталь, где знали
Лечить как раненых солдат,
Но каждый день там умирало
Так много доблестных ребят!
Тянулись месяцы, как годы,
Когда же рана зажила,
Самвел побега план готовил
И ждал момента, чтоб сбежать.
План был хороший, только прежде,
Собрав солдат, готовых в бой,
Надев гражданскую одежду,
Комсорг повёл их за собой.
И вот, идя в ночи с отрядом,
Покинув лагерь не спеша,
Он под колючую ограду
Подполз, а там, в леса бежал.
Стоял холодный сорок первый,
Сраженья шли по всем фронтам.
И в атмосфере этой нервной
Вступил в ряды он партизан.
Самвел и здесь явил уменье,
Врагов как нужно побеждать,
Но вновь тяжёлое раненье
Его заставило страдать.
И, отступая, партизаны,
Под гнёт карателей попав,
Оставили Матевосяна
Своё здоровье поправлять
В одной украинской деревне,
В семье заботливых крестьян,
В избушке, что ютились древней,
Где наш комсорг был обуян
Тоской незримой, строил планы,
Хотел на фронт попасть скорей,
Когда зажили его раны,
Покинул добрых он людей.
Не раз бежал от полицаев,
Надеясь на ночную тьму.
Они кричали, восклицая:
«Держи! Не дай уйти ему!»
Вдали от выстрелов и взрывов,
Начав жить с нового листа,
Он в городке миролюбивом
Искать работу себе стал.
Комсорг знал толк в сапожном деле,
И в Луцке приняли тогда
Работать на одной артели
Его без всякого труда.
Вела подпольную работу
Артель, Самвел не стал мешать,
А принялся с большой охотой
Собранья эти посещать.
Витал там дух патриотизма.
В горячих, пламенных речах
Так часто слышалось: «Отчизна!
Судьба её у нас в руках!»
Став во главе всего подполья,
Матевосян ждал перемен!
Хоть посещала мысль невольно:
«К чему всё это и зачем?»
В сорок четвёртом немцы знали,
Когда советские войска
Вплотную к Луцку подступали,
Была победа так близка,
Что этот город не под силу
Им удержать, и есть в нём толк?
Хоть агрессивно продолжали
Сбивать напор советских войск.
Тут было поднято восстанье
В центральных кварталах, Самвел
Народ, уставший от страданий,
Сплоить в борьбе с врагом сумел.
И наша армия сквозь стоны,
Пожары, хаос, весь урон,
Прорвать сумела оборону,
И город был освобождён!
На офицерских курсах вскоре
Комсорг, науку изучив
О тактике веденья боя,
Чин лейтенанта получил.
На фронт вернулся командиром
Гвардейской роты, вместе с ней
Прошёл до самого Берлина,
Суровой росписью своей
Оставил след в стенах рейхстага.
Когда весна кругом цвела
Был трижды ранен, только благо
Судьба Самвела берегла.
За героизм, отвагу, смелость
Был орденами награждён!
Матевосяну так хотелось
Уже домой, и вскоре он,
После войны, спеша, уехал
К себе в Армению, ведь там
Его ждала другая веха,
Да он об этом знал и сам!
|