Олег БОРИСОВЧЁРТ
Наверху хлопнула дверь, и Андрей тут же насторожился. Если это по-шли выносить мусор, то про этот подъезд можно надолго забыть.Блин, опять проспал! А ведь вчера, когда ложился, обещал себе, что встану пораньше, пока никто не вышел. Обидно. Таких подъездов, без домофона и тёплых, в Москве осталось не так много. Удивительно, но раньше никогда не обращал внимания на то, есть тепло или нет в доме. Да, улица многому учит. Ладно, вроде, пронесло, лифт поехал вниз. Значит, пора и нам собираться. Так… вынуть из-за пазухи газеты… те, что вчера стелил на ступеньки собрать тоже... не забыть пакет… Ну, вроде, все! Можно двигать.На улице сразу начали зябнуть руки, декабрь.Интересно, что сейчас делает мой бывший напарник? Наверное, с девочками в тёплой квартирке развлекается. Моей квартирке. Стоп! Эту тему мы уже закрыли. Дурость наказывается соответственно. Доверие — очень хрупкая вещь, и если его не оправдать, то теряешь не только друзей. А к чёрту! Решил же не вспоминать! Период, когда ещё теплилась надежда, что всё это не со мной, и квартиру ещё можно будет вернуть, так же как и фирму, прошёл. Хватит!Андрей поглубже засунул руки в карманы куртки.Вот повезло так повезло — почти новую куртку отдал мужик, спасибо ему, а то пришлось бы всю зиму в свитере ходить. Удовольствие, надо сказать, аховое.Итак, чем сегодня будем заниматься? На рынок ближайшую неделю лучше не появляться, после вчерашнего. Хотя и вины нет, сами напросились уроды. Нечего было лезть не в свой день на разгрузку. Но Ашоту всё равно. Целый ящик с помидорами раздавили, пока разбирались. Хорошо ещё на меня не повесил, но пока лучше немного переждать, пусть остынет. Всё равно лучше меня никто ему не разгрузит. Хотя и слишком надолго оставлять точку нельзя! Конкуренция, блин! Кто бы мог подумать, с высот своего бизнеса всегда считал, что конкуренция — удел крупных компаний, вот и убедился на своей шкуре, что это далеко не так. Всё в нашей долбаной стране теперь основано на конкуренции. Рынок, блин. Даже бомжи — и те за каждую помойку бьются насмерть. Слава богу, тут до этого ещё не дошло!Ладно, философией будем заниматься по дороге, а сейчас надо решать более насущные проблемы. Если не к Ашоту, то куда?Стоя у входа в метро, Андрей задумался. Так, денег ровно на билет, ещё вчера специально отложил, а то хрен теперь на шару пройдёшь. Поехать на Южную? Чья там смена сегодня? Вроде, нормальная… если пообещать часть заработка, могут и разрешить покрутиться… Решено. Нырнув в тёплое нутро метро, Андрей купил билет, привычно не замечая брезгливых взглядов пассажиров, и успешно разминувшись с нарядом, наконец, устроился на скамейке в самом углу.Да уж, улица быстро учит. Угловые места — самые выгодные, когда народ набьётся, тебя не так заметно, и меньше шанс, что начнут возмущаться, особенно если делать вид, что спишь. Да и поспать в тепле вагона — не последнее дело. Постоянный стресс, изматывает организм очень быстро. Только испытав на своей собственной шкуре, всё понимаешь, почему бомжи не имеют возраста.Привалившись к стенке, и закрыв глаза, Андрей погрузился в состоя-ние полудрёмы. Мысли привычно текли, старательно обходя воспоминания. Это тоже защитная реакция, если жить прошлым, долго не продержишься на улице. Здесь всё конкретно и больше чем на пару дней планы никто не строит…Вообще, самое трудное было — именно заставить себя не вспоминать, те, благополучные времена. И не спиться. Удивительно, но водку проще найти, чем кусок хлеба. Хорошо хоть, не примкнул ни к одной из ватаг, там хоть и спокойнее, и всегда вечером есть что поесть, но спиваются там очень быстро. Да и народ слишком стрёмный, по любому поводу можно на нож нарваться. На фиг, уж лучше одному: не всегда сыт, и проблем больше… но, по крайней мере, никто в спину не ударит. Эх! Знать бы это правило раньше… Стоп! Что-то сегодня меня на воспоминания потянуло. С чего бы это?— Андрей?!Имя резануло как бритвой. Ну вот, накаркал сам себе. Сергей, бывший одноклассник, бывший друг, и теперешний муж моей благоверной. Стоит, весь такой благополучный, чистенький, поблескивает стёклами очков. А к чёрту всё! Я не Андрей, и никогда им не был! Я Чёрт! Именно так меня зовут на всех московских рынках, за чёрный волос, и умение втереться в доверие к продавщицам, чтобы дали работу. Не слышу, не ко мне этот крик, не я. И вообще, мне выходить, у меня срочное дело, надо заработать на завтрак, обед и ужин. Да и сигарет купить не мешает… Я Чёрт, и сам смогу о себе позаботиться!Андрей стал протискиваться к выходу, вернее пошёл, так как вокруг сразу образовалось свободное пространство.— Андрей? — голос прозвучал уже не так радостно, а скорее удивлённо.Я Чёрт!Детство
— Андрюха! Выходи!Крик, отразившись от стен московского дворика, унёсся вверх. Издавший его парень, сидя на спинке лавочки, пристально вгляделся в третье от края дома окно. На миг за стеклом мелькнула тень, и он удовлетворённо вздохнул. Через три минуты хлопнула входная дверь подъезда.— Привет, Серёга. Ну что, идём?— Сейчас, Светка должна подойти.— Всё же хорошая вещь — телефон, позвонил — и никаких проблем. Когда нам только его поставят, окаянного? Обещают только! А ты с дядькой точно договорился? Нас пустят?— Не боись! Всё под контролем. Нам даже инструктора выделили.— Ни фига себе! Нам что, и пострелять дадут?— А ты думал, фирма веников не вяжет!Дядя Серёгин, подполковник милиции, как-то пообещал, под хорошее настроение, что сводит ребят в милицейский тир. И на удивление сдержал слово. Но на такую удачу они никак не рассчитывали. Пострелять из настоящего, а не пневматического оружия — мечта любого мальчишки.— Привет, кого ждём?— Да так, королева англицкая к нам тут должна завернуть.— Ага, обещала быть, просила никуда не уходить.— Ну, ждите, а я тогда домой пошла. А то меня на аудиенцию не при-глашали.— Привет, Свет! Ну, как?— Я свободна до шести, а потом репетитор придёт, ну не сидится ему дома в выходные.— Может, он тово? Втюрился?— Дурак, и уши у тебя холодные. Он же старый! — Зато умный, наверное. Студент! Если что, мы с Серёгой ему быстро ум за разум завернём.Андрей сам не понял, почему он так завёлся. Но в последнее время он как-то болезненно стал воспринимать, когда около Светки, верной подруги их похождений, видел кого-нибудь из парней. Даже Серёгу, с которым они были приятелями с первого класса. Их так и звали, Светка-королева и два её верных пажа.Причём такое нехарактерно длинное прозвище за все годы школы ни-как не сократилось. Отдельно их не воспринимали. Только как единый, полностью автономный организм. Правда, и им, никто не был нужен. Хватало друг друга.Вообще, эта троица оказалась очень органичной. Генератором всех идей была Света, признанная отличница, дочка чиновника средней руки, её папа работал в министерстве иностранных дел.Стратег и тактик в одном лице — Сергей, всегда подхватывающий идею и доводящий её до логического завершения. Причём, все шалости сходили троице с рук, именно благодаря его умению спланировать всё так, что никто и подумать не мог на них.И, наконец, Андрей, «руки и мускулы коллектива», как в шутку называли его друзья. Способный починить всё, что угодно, построить шалаш, разжечь костёр одной спичкой… или даже без них. Сын лётчика, погибшего во время испытательного полёта. Мама его, по крайней мере, всегда так отвечала, когда маленький Андрюша спрашивал, почему у него нет папки. Работая на двух работах, всегда уставшая, замученная, она жила только ради сына, и поэтому Андрей никогда не чувствовал себя обделённым, как вниманием и заботой, так и игрушками и вещами. Но благодаря этому, чувствуя себя единственным мужчиной в доме, он очень рано научился всем этим чисто мужским делам — ремонт, электрика и так далее.Первое время к нему с опаской относились родители Светланы и Сер-гея. Но очень скоро изменили своё мнение, так как ни хулиганом, ни двоечником он не был. А гордость, скорее доставшаяся от каких-то далёких предков, не позволяла Андрею чувствовать свою ущербность. Или о чём-то просить. Всегда стараясь сам решить возникающие проблемы, он сильно выделялся, взрослостью взглядов, что не могло не нравиться родителям и учителям. И мало кто знал, сколько нерастраченной, детской, энергии скрывалось за этим фасадом, серьёзного, рано повзрослевшего юноши. Слишком мало времени у него оставалось на игры, домашние дела, и работа, которую он втихаря делал, чиня всевозможные электробытовые приборы, чтобы не брать денег у матери, не оставляли время на обычные детские, игры. Только верные друзья знали, какой чертёнок сидит в этом подростке.— Ну что? Двинули?— Конечно!Тир оказался ничем не примечательным зданием. Дядя, выделив ребя-там сержанта, и наказав, в шутку, не перестрелять половину личного состава, куда-то умчался по своим делам.— Ну что, поди, ни разу не держали в руках боевое оружие?Сержант ну никак не соответствовал принятому образу милиционера. Пожилой, лет сорока, с большим животом, на котором форменный китель был натянут, как на барабан, с добрым, широким, его ещё называют крестьянским, лицом, он походил на какого-то опереточного городового, а не на представителя славных внутренних дел. Когда же из шкафа появился настоящий пистолет, ребята забыли обо всём. Объяснения, как и что, делать, и куда можно направлять, а куда нельзя, оружие, они слушали вполуха. Всё внимание приковал Он — большой, чёрный, с матовым отливом, Пистолет. Именно так, с большой буквы. Только старая дружба и спасла их от драки, кому стрелять первому. Переглянувшись, ребята отдали первенство даме. Света быстро, привычно, вскинула пистолет и несколько раз нажала на курок.— Ничего себе, три девятки и две десятки...Восхищение сержанта заставило Светлану покраснеть от удовольствия.— У моего папы есть пистолет, он меня учил стрелять, — голос прозвучал оправдывающимся, так как девушка заметила опасные искорки в глазах своих верных друзей. Сергей, который уже держал в руках пистолет, с удивлением посмотрел на Свету. Зная с детства всё друг о друге, ребята и понятия не имели, что в доме их подруги есть такая игрушка. Но показать, что для них это неожиданность — значит, потерять лицо, как говорят в тех фильмах про гангстеров, что они смотрели по дефицитному и редкому видео. Встав в стойку — из тех же фильмов, чем вызвал улыбку у сержанта, Сергей тщательно прицелился и нажал на курок. Отстреляв все патроны, и как, положено вынув обойму, Сергей с нетерпением стал ждать результат.— Восемь, восемь, семь, десять, десять. Неплохо, у тебя хороший результат, и твёрдая рука. Может, подумаешь о том, чтобы заняться стрельбой? — Сержант, всё прекрасно понявший, по сразу потемневшим глазам Сергея, постарался высказать это с максимальным уважением, как будто этот результат лучший из того, что он когда-либо видел.— Да нет, спасибо. Не моё это. Вот на охоте, из карабина… — другое дело. Мы когда в том году ездили, я всласть настрелялся. А это так… баловство.Сергей постарался, чтобы голос прозвучал как можно небрежнее: мол, да я настрелялся уже, это так, за компанию. Хотя на охоту он ездил всего один раз, и то пострелять ему так и не дали, сказали, что рановато ещё, не дорос. Об этом никто не знал, в школе он напропалую рассказывал, как стрелял уток и зайцев… Правда, сказать, что попадал каждым выстрелом — всё же не рисковал.— Андрей, твоя очередь. Бери.— Да ну, неохота. Я, пожалуй, не буду. Да и пора уже, мы же ещё в кино собирались сходить.— Да ты что? Ты же хотел…— Я? Да я с вами за компанию, меня никогда не интересовало оружие. Я и в армии-то, наверное, буду его обходить стороной. Вот собрать, разобрать — другое дело, интересно, как работает. А стрелять — нет уж, увольте!Ему безумно хотелось пострелять. Почувствовать тяжесть оружия, его смертоносную энергетику, но результат… Прекрасно осознавая, что первый раз у него ничего не выйдет, а опозориться, да ещё перед Светой — нет! Но всё же стрелять пришлось, в два голоса уговорили. Взяв в руки оружие, и посмотрев на еле видную мишень, Андрей внезапно понял, он попадёт. Задержав дыхание, и плавно нажав на курок, мысль о том, чтобы попасть, казалось, сорвалась вместе с пулей. Сделав пять выстрелов, Андрей опустил оружие — и только тогда понял, что как задержал дыхание во время первого нажатия, так и продолжал… пока не выпустил все пять пуль.— Вот это да! Такого я ещё не видел, чтобы, взяв впервые оружие, так отстреляться, да ты уникум! Пять десяток, одна в одну. Вот это да! Ну, ты даёшь!Слова, наконец, дошли до сознания Андрея. Ещё не совсем понимая, что произошло, он стоял, держа в опущенной руке пистолет, и переводил взгляд с одного лица на другое. И только выражение Светланы вывело его из этого состояния.— Ты молодец, такой результат не может быть случайным, у тебя та-лант. Может, правда займёшься стрельбой?— Да ну! Делать мне больше нечего. А стрелять я не люблю. Куда интереснее собирать такие вещи или самому их конструировать! Вот после школы в институт пойду и стану оружейным конструктором.— Ага, секретным! И будешь жить на какой-нибудь закрытой даче, ни тебе с друзьями посидеть, ни на природу выехать. А как же твои любимые грибы?Голос Сергея окончательно привёл Андрея в себя. Засмеявшись, он хлопнул приятеля по плечу и сказал, что ничего, на даче грибов немерено будет. Взгляда, который бросил на него Сергей, он не заметил, а зря.Перелом
— Чёртушко, тебе бы ванну принять, побриться, немного приодеть и цены бы тебе не было, — эту фразу в разных формах Андрей слышал от продавщиц не раз, но почему-то никто домой не звал, и помыться-побриться не предлагал.Привычно закинув ящик с помидорами на плечо, Андрей, или как сам он себя уже привык называть Чёрт, покосился на говорившую Ирку-продавщицу, и молча пошёл к палатке. Оставалось ещё десяток ящиков. Потом Ашот даст денег, и можно будет купить что-нибудь пожрать. В последнее время с работой стало совсем плохо. Рынки, благодаря московскому мэру, закрывались один за другим, или переименовывались в торговые комплексы, со всеми вытекающими последствиями. Смена арендаторов, охраны и, как следствие, продавцов. А именно хорошие отношения с продавцами позволяли урвать халтурку по разгрузке машин. Грузчики просили почти вдвое, и если за тебя замолвит словечко очередная Ира, Катя или Вера, то хозяину только лучше. Но для этого надо ещё на рынок попасть, а после смены охранной фирмы сделать это не всегда получается. Где-то вообще не дают подработать… хорошо, если совсем не гонят, а где и грузчики могут накостылять — мало не покажется. А если где и смог просочиться, так ещё доказать надо, что не вор, и работаешь не просто честно, но и быстро.Мысли текут медленно, не торопясь, пока перетаскаешь товар, о многом успеваешь передумать. Тем более никто особо с разговорами не лезет. Самое тяжелое, как оказалось, — привыкнуть к тому, что ты всем «по барабану». Раньше, в прошлой жизни, «доставало» именно внимание окружающих, чуть у тебя вид немного не такой, как всегда — и сразу вопросы, вопросы. Ах, у вас всё в порядке? Ой, что-то выглядите сегодня не очень. А сейчас? Если даже не приду больше — никому и дела не будет. Если только Ашот по-своему выругается, что лишние деньги придётся отдавать грузчикам, а этот, где-то болтается. Сомневаюсь, что хоть кто-нибудь, через день вспомнит о таком, Чёрте. Ну, вот и последний ящик. Всё.— Ты завтра не приходи, на рынке, говорят, проверка будет. — Ашот отсчитал несколько купюр. — Я тут поговорил кое с кем, есть работа. Жди завтра в восемь на стоянке, знаешь, где фуры паркуются? Придёт машина с арбузами, надо разгрузить, я за тебя поручился, не подведи.— Спасибо, Ашот! — Андрей сразу оценил предложение. Всё же странно, свои, русские, и не подумали бы просить за какого-то бомжа, а вот эти, которых раньше пренебрежительно называл «чёрными», часто вот так «передают» его друг другу. И платят всегда точно, и ещё что-нибудь из продуктов перепадает почти всегда. Странная всё же штука — жизнь.Ладно! Это всё лирика, а сейчас более насущные проблемы.Так, десятка — охране, десятка — бригадиру грузчиков, ещё пузырь не забыть купить… Правда, пить не особо хочется, но что делать: не выпьешь с ним — потом вообще на рынок не пустит. А с грузчиками особо не повоюешь. Мало того, что охрана на их стороне, так и менты ещё: если что — тоже с тобой особо говорить не станут. Ты для них бомж, а грузчик, хоть и «чурка», но с документом, и за регистрацию «левую» каждый месяц стабильно платит. А кто будет против лишний раз «привязать» к себе человечка услугой, тем более, если это ничем особым не грозит, ещё и план по задержанным выполнят…Итак, что у нас в остатке? Полтинник, да. Скажи мне кто раньше, сколько за день работы на солнцепёке я буду получать, — рассмеялся бы в лицо! Да и то, что вообще работать так буду… — неисповедимы пути Господа нашего. Хорошо, девчата накормили, ещё с собой дали продуктов — значит, эти деньги можно отложить. Завтра тоже, считай, работой на весь день обеспечен. А за арбузы платят хорошо, да ещё и пару ягод дадут.За всеми этими размышлениями Андрей не забывал про дело. Купив бутылку водки, дорогую — «Праздничную», он дошёл до вагончика охраны и тихонько постучал.— Чего надо? — Охранник, молодой, кровь с молоком, парень, с откровенной брезгливостью оглядел непрошеного гостя.— Старшего повидать бы.— Ага, щас. Будет он к каждому бомжаре выходить, если чё надо, говори! — Охранник, конечно, прекрасно знал, зачем могут позвать старшего такие, как Андрей, но не показать свою власть — не мог.— Я деньги принёс, за сегодня, и надо поговорить насчёт завтрашнего дня, а то Анатолий Борисович… завтра выходной, — Андрей скромно стоял, всем своим видом показывая, какой большой начальник перед ним.Сказав про деньги, он немного рисковал, так как парень вполне мог сказать, чтобы их отдал ему, и тогда не факт, что десятка «дойдёт» до старшего. А доказать потом что-либо — будет невозможно. Но фраза о том, что есть разговор насчёт завтрашнего дня, оставлял надежду, что старшего всё же позовут. Андрея всегда удивляло, что за паршивый червонец, старший удавится, да и своих подчинённых удавит. Без него не решался ни один вопрос, связанный с деньгами на рынке, и если становилось известно, что кто-то из подчинённых утаил часть побора, вылетал он с тёплого местечка быстро, и никакие былые заслуги не помогали.— Ладно, жди. — Охранник скрылся за дверью.— Ну, чего тебе? — Анатолий, а для определённого контингента — Анатолий Борисович, сыто щурясь, вышел на крыльцо.— Я деньги принёс, как всегда. И хотел с вами поговорить о завтрашнем дне, мне предложили арбузы разгружать. Можно?— Меня завтра не будет, так что бабло гони сейчас. Ты как, один фуру будешь раскидывать?— Нет, пара человек ещё будет.— Хм! Человек. — Анатолий ухмыльнулся презрительно. — В общем, так, сейчас сороковник за всех, и ты старший. Принесёте пару арбузов ребятам, и чтобы на рынке не пить. Доложат — считай, ты здесь больше не появишься. Понял?Это была удача! О таком Андрей даже помыслить не мог: стать, пусть на один день, но бригадиром грузчиков — это значит, помимо арбузов, можно будет ещё халтурку замутить. Охране по барабану, кто конкретно таскает товар, а рыночным грузчикам можно будет сказать, что старший разрешил. Да и деньжат с тех, кого он наметил себе в помощники, можно срубить за место в такой бригаде.— Конечно! Анатолий Борисович, всё будет тихо! Вы же меня знаете.— Если бы не знал, и разговаривать не стал бы. Кстати, что за разборка вчера была у Ашота со своими, не знаешь?Взгляд Анатолия оставался таким же сытым и пустым, но Андрей ясно понял, что-то надо старшему, ради этого вопроса и было такое послабление для него. Андрей, конечно, знал, что вчера произошло, но вот рассказывать об этом не хотелось, доносчиком становиться претили остатки былого интеллигентного воспитания, да и дойди слух о том, что он обсуждает внутренние дела Ашота — всё могло закончиться плохо. Но и притвориться ничего не знающим — нельзя. Анатолию наверняка доложили, что вчера весь день Андрей провёл в палатке у Ашота и был свидетелем разборки. Надо придумать что-то, чтобы и волки сыты, и овцы целы остались.— Да драка у них получилась, а вот причину не знаю, они как пришли, так по своему лопотать начали, только мат русский слышно было, из-за чего сыр бор — по-моему, и сам Ашот не понял, по крайней мере, завёлся он не сразу, сперва просто друг на друга орали. Вы же знаете, Ашота из себя трудно вывести, а тут, под конец, он аж покраснел весь. Может, из-за места? Ну, того, что Ашот занял, которое вы сами ему показывали?— Может. — Анатолий задумался, и небрежным взмахом руки отпустил Андрея: мотай, мол, свободен.Впору было рассмеяться, король ети его! Но на лице Андрея сохранялось выражение почтения, которое он выработал для общения с охранниками и ментами. Уж очень им нравилось, когда перед ними заискивали, наверное, считали себя большими людьми в такие моменты. Да и пусть, зато, как правило, намного проще было договориться — психология, блин! Быстро отдав деньги, без напоминания — это тоже своего рода проверка: попытаешься забыть — напомнят быстро, и потом уже могут и совсем не пускать на рынок, посчитав, что ты их кинуть захотел. Своего рода — изощрённый естественный отбор. Место на рынке… более-менее, постоянное — это возможность не только заработать. Но и на халяву продукты брать, у которых срок годности закончился, а это — тоже не мало. И место, которое потерял, сразу займет кто-нибудь из тех, кто отирается поблизости.Быстро найдя пару помощников на завтра, и взяв с них по тридцатке за место в своей бригаде, Андрей пошёл в дальний — хозяйственный — конец рынка. Там, между контейнерами, был закуток, спрятанный так, что даже те, кто ходит на рынок каждый день, не догадывались о его существовании, где обитали грузчики рынка. В основном таджики, они держались всегда вместе, и представляли реальную силу. Поэтому на рынке, помимо охраны, стоило опасаться и их. Очень ревниво относясь к своей работе, чужаков нещадно изгоняли, и пристроиться так, как удалось Андрею, не смог никто. Ему просто повезло. Как-то раз, во время ментовской облавы, он вполне осознанно помог свалить грузчикам, не имеющим тогда регистрации, отвлёк на себя ментов. Пока они проверяли у него документы, которые Андрей специально долго доставал, грузчики успели через дыру в заборе сбежать. Документы у Андрея были, и его отпустили, напоследок перепоясав дубинкой поперёк спины, а грузчиков так и не поймали. Бригадир все видел, и не забыл услуги. Андрей единственный, кто мог на рынке заниматься работой грузчика, остальных безжалостно изгоняли, дело даже доходило до откровенного избиения. Но это не значило, что он ничего не «отстегивал» бригадиру. До такой благодарности дело не дошло. Каждый раз, работая на рынке, он, как и охране платил, и помимо всего прочего, вынужден был пить с бригадиром. В этом были и определенные плюсы, у грузчиков всегда стол ломился от еды, и можно было поесть, вкусно и главное много.— Привет, Витя. Вот и я, только что освободился. — Андрей широко улыбнулся и со стуком поставил на импровизированный стол, сделанный из ящиков, бутылку.— Садись, дорогой, гостем будешь. — Витя, типичный узбек, но с русским именем, которое ему досталось по прихоти родителей, показал на место напротив себя.— Я деньги принёс, и поговорить надо. Завтра машина с арбузами придёт, меня подрядили разгружать. Ты как? Не против?— Знаю. Сам тебя рекомендовал. Завтра вечером зайдёшь — будет разговор. И ещё, старший интересовался тобой… Не знаешь, что ему надо?— Да насчёт Ашота, наверное. Всё выспрашивает, из-за чего вчера драка произошла, а я откуда знаю! С этими словами Андрей присел за стол и привычным движением, скрутив пробку с бутылки, разлил по первой. — А ты и не знаешь…, — Витя острым, как бритва, взглядом мазнул по Андрею.— Да откуда? Они же по-своему базарили, я, кроме мата, ничего не понял! — Андрей постарался, чтобы голос прозвучал как можно естественнее. — Да и оно мне надо? В чужие разборки встревать…— Слушай, Чёрт, сколько мы знакомы? Года два, и я тебя не понимаю… Ты же умный мужик. Ладно, живёшь на помойках — не моё дело, сам не в люксе, но сколько раз тебя приглашали работать? А ты — как тот самоубийца, который уже и кирпич на шею повесил, а с моста прыгнуть боится, с маниакальным упорством загоняешь себя всё дальше вниз… Почему? Я ведь вижу, ты умеешь пользоваться информацией, которая к тебе попадает, но не пользуешься ведь! Чего ты добиваешься? Спиваться — не спиваешься, но и попыток выбраться из этой задницы не делаешь. Объясни? — Зачем тебе? — Андрей криво усмехнулся, совершенно не удивившись «правильной» речи своего собутыльника.Мало кто знал, что за спиной у бригадира грузчиков высшее образование и три «ходки». Горячая восточная кровь сыграла с Витенко плохую шутку, сначала отправив на нары многообещающего студента-выпускника за драку с применением холодного оружия, а затем, по второму разу, за доброту — помог родственникам спрятать мешок, в котором оказалось пятьдесят кило «дури». Третья ходка, по сравнению с первыми двумя, — вообще дурость. Выйдя из «хаты», Витенка решил, что родственники ему немного задолжали, за три года зоны, а те считали, что это он им должен за «товар», который конфисковали. Как результат, сожженная квартира и три трупа. Восемь лет и невозможность вернуться домой, где его ждут оставшиеся в живых родственники.— Просто обидно, такие мозги пропадают, ведь всё равно сопьёшься или замёрзнешь зимой, как собака, под забором. А у тебя ведь всё ещё может наладиться!— Да что наладится? Жизнь? Да какая на фиг разница — пить водку или виски, жить в хоромах или в подвале, если всё, что считал правильным, оказалось дерьмом. — Андрей выпалил эту фразу, и с яростью так сдавил стакан, что будь он не стеклянным, граненым — раздавил бы в лепёшку. — Зачем карабкаться вверх, если всё равно конец один. Закапают, в чём мать родила — и всё.— Зачем так говорить, да! Слушай, человек по-человечески жить дол-жен, а не как собака, уважать себя должен. А будешь сам себя уважать, так и другие тебя уважать будут. У тебя что-то случилось в жизни, обидели тебя сильно, но ты же мужик — обидчиков наказать надо, да? А накажешь — уважать себя будешь. Вот я! Приехал сюда, ни денег, ни работы, ни родственников, что помочь могли бы, но я себя уважал. И у меня теперь и квартира есть, и работа, да? Уважают меня, да! И я себя уважаю.— Да причём здесь работа? Причём квартира? Было у меня всё это — и уважение, и работа хорошая, и квартира в центре. И что? В квартире моей моя жена со своим новым мужем живёт, работа и без меня делается, хотя все говорили, что без тебя всё встанет, не встало! А уважение было не ко мне, а к костюму за тыщу баксов. Снял костюм — и уважение пропало, вместе с ним. Давай лучше выпьем, за уважение, к человеку, а не костюму!Налив по полному стакану и не дожидаясь Вити, Андрей опрокинул в себя водку, как воду, залпом. Витя с осуждением посмотрел на него, но тоже выпил. Помолчали, прислушиваясь к процессу. Так же молча принялись есть уже порядком остывший плов. Говорить больше было не о чём. Витя всё равно не понял бы, что творилось в душе у Андрея. Да и сам он до конца ещё не разобрался в себе. Только сейчас, сидя на ящике, в компании с бывшим студентом, бывшим зеком, а теперь бригадиром грузчиков на рынке, считающем себя уважаемым человеком, только потому, что имеет квартиру и работу, Андрей понял, что ему не удалось сбежать от жизни, и, наверное, не удастся уже. Та стена, что он так любовно выстраивал в себе, за которой его душа спала, рухнула. И теперь придётся решать, что делать дальше. Как жить, и нужно ли жить.
|