Ему было плохо как никогда. Душа болела и, казалось, разрывалась на части. Всё валилось из рук, за что он бы ни пытался браться, ничего не хотелось. Ко всему он испытывал неудовлетворение. Голова болела, пухла от мыслей. И мысли эти были тяжёлые, порождали одно лишь беспокойство. Кто бы знал, как он устал от всего этого.

Одного он никак не мог понять. Да-да, одного. Почему он до сих пор живёт? Почему не умирает? Ведь несколько раз была такая возможность. Запросто, без его участия. Раз – когда чуть было не утонул, другой случай – когда чуть не выпал из окна третьего этажа…

Потом вот эта болезнь.

Для чего он вообще рождён в муках и крови на этот стремительный, страшный, грешный свет? Ведь жизнь всё равно не сложилась так, как того хотелось, прошла, будто в каком-то кривом зеркале…

Болезнь оказалась настолько тяжёлой и непредсказуемой, что целую неделю пришлось быть между жизнью и смертью.

Мать бросила сразу, едва врачи поставили диагноз. Сбежала, чтобы начать всё сначала.

Отец! О нём вообще не приходилось говорить. Только Богу известно, кто им был и что с ним теперь.

Он не умер, выжил. Только вот до окончания дней своих обречён быть прикованным к креслу-каталке.

Потому, наверное, как закономерность, логическое завершение, родным домом стали сначала детдом, затем дом-интернат. В казённых стенах, можно сказать, и прошла вся жизнь. Не жизнь, а какое-то однобокое, серое, никому ненужное существование – врагу не пожелаешь.

Боль в душе стала невыносимой. Срочно нужно было что-то сделать. Он огляделся. Взгляд наткнулся на недопитую бутылку водки, которая осталась после Дня его рождения. Ещё один повод для невесёлых мыслей. На год постарел, потяжелел, обзавёлся букетом новых болезней – закон природы…

Он ухмыльнулся.

Бутылка на окне прочно удерживала его взгляд. «А что, – неожиданно сказал сам себе, – допить остатки водки – и вырубиться до утра!»… Действительно, хоть какой-то выход. Душа, наконец-то, обретёт покой – пусть временно, всего лишь на несколько часов. Кроме того, так хоть есть надежда, что до утра и голова мало-мальски отдохнёт от неиссякаемого роя мыслей…

Думай!

Чего тут думать ещё? Подъехать, взять бутылку, стакан из тумбочки – и дело, как говорится, сделано. Никаких проблем!

Так он и сделал. Поставил перед собой бутылку, стакан. Долго не раздумывая, налил и тут же разом опрокинул себе в рот. Горькая жидкость обожгла глотку. Его передёрнуло. В желудке началась целая война. Показалось, ещё немного – и водка через горло, нос хлынет наружу. Хлеба с солью не оказалось под рукой, поэтому пришлось прибегнуть к народному средству – рукаву. На удивление помогло. О, за это нужно обязательно выпить!

Он выпил ещё. На этот раз вся процедура опрокидывания вовнутрь водки прошла намного легче. Подумалось только: «Блин, так и хроническим алкашом недолго стать»… Плевать! Зато теперь на душе теплее стало. Мысли больше не угнетали. Наоборот, произошла какая-то метаморфоза: они стали воздушно-лёгкими, безмятежными, хорошими, добрыми. Мрачное настроение улетучилось. Даже появилось какое-то необъяснимое удовлетворение… И за это тоже нужно было обязательно выпить.

Но не сейчас, чуть позже. Бутылка исчезла за шторкой на окне. Внутреннее чутьё подсказывало, что не стоит злоупотреблять, потому как всему бывает предел, и если он ещё хоть немного выпьет, то исчезнет та невидимая грань, которая сдерживает разум, человеческую сущность от душевного опустошения и деградации, до скотского превращения, чего уж точно совсем не хотелось.

Он откинулся на спинку кресла-каталки, закрыл глаза и расслабился. Отчётливо представилось, будто стены рухнули, и он вдруг оказался на огромном летнем лугу. Огромное голубое небо, солнце, облака, трава и цветы, цветы. Цветы были повсюду: синие, красные, жёлтые. Кресла-каталки не было. Это его удивило и в то же время напугало. Он стоял на своих ногах, которые никогда не ходили. Его охватило радостное возбуждение. Он ясно почувствовал и лёгкое дуновение игривого ветерка, и тепло земли, и как трава ласково и нежно щекотала его голые ноги. Вот оно какое, оказывается, счастье, самое настоящее счастье – неописуемое чувство, чувство, которое даёт надежду жизни и осмысление всему. Ему хочется сорваться с места вперёд, к горизонту, – и бежать, бежать. Бежать, пока хватит сил. И кричать, кричать, чтобы все слышали, что он есть, что он живёт, живёт, невзирая ни на что…

В конце концов, что произошло? По большому счёту… ничего! Просто временный упадок душевных сил, настроения. Завтра всего этого не будет. Ибо жизнь – она как зебра: полоса чёрная, полоса белая. И в его жизни было что-то хорошее, настоящее.

Он – тоже часть природы, а не что-то ей противоположное. Это невозможно отрицать, поскольку и его мысли, движения следуют тем же законам, что и движения звёзд и атомов. Как там, в одной книге, сказано? «Человек – частица мироздания»… Это верно. Не будь его, не будь коллег-журналистов, друзей, студентов, которым он помогает… – не было бы жизни. Земля – планета людей. Поэтому он не одинок. А значит, не стоит ныть!

Его всё же можно считать счастливым человеком. Не каждому ведь дано успешно закончить факультет журналистики и неоднократно одержать победу в творческих конкурсах. Как бы там ни было, он – нужный человек, люди идут к нему. Взять хотя бы студентов, которые обращаются к нему за помощью в написании курсовых работ или дипломного проекта, их удачи – его удачи. А сколько ему по журналистской работе приходится каждый раз выслушивать простых житейских историй, каждая из которых – исповедь, крик души… Ветераны, солдаты, наркоманы, ВИЧ-инфицированные – всем необходимо понимание, простое человеческое соучастие, слово.

В общем, грех жаловаться на судьбу. Другие вон вообще ничего не достигли в жизни, хоть у них и физически здоровое тело, здоровые руки, здоровые ноги. Не он, а они изгои. Всё потому, что не нашли в себе силы, не захотели выпутываться, искать причины в себе и выкарабкиваться. Конечно, намного легче вопить, что всё так плохо, безнадёжно.  А ведь всякая проблема имеет решение!

Он это проверил…

Но почему тогда так остро болит душа, почему неудовлетворение? Неужели он всё-таки относится к тем, кто в жизни потерпел поражение? Кто знает… Всё может быть! Или он просто страдает от своей немощной физической оболочки? Пожалуй, это скорее похоже на истину. Ведь душа и тело – целостность человеческого единства. Потеря одного приводит к дестабилизации, дискомфорту.

Он шумно глотнул слюну. И продолжал сидеть в том же положении, откинувшись на спинку кресла-каталки, не открывая глаз.

В целом он был недоволен собой и тем, что порой обстоятельства брали над ним верх. Это порождало в мыслях хаос, а в душе – непонятный страх. Что это? Самоедение или обострённое восприятие мира, себя, людей, ответственности? Он не знал точного ответа. Может быть, то было возбуждение не человека, стоящего на грани безумия, а человека, стоящего перед неизвестным, непонятным пока ему и потому угрожающим и страшным. Может быть, ему в голову потому и не приходит мысль, что он сошёл с ума, ведь он отчётливо осознаёт, что находится в полном рассудке. Но слишком сильны перемены, ему хочется разобраться в их сути: если он поймёт хотя бы, чего он испугался, это будет шаг вперёд. В своём душевном состоянии он может сделать это только сам, страдая и делая выводы. Тем не менее… рассудок ревностно оберегает его, бьётся в нём, пытаясь понять: так что же происходит?

Он открыл глаза. Как ни странно, хмель улетучился, а угнетающее состояние вдруг сменилось полным облегчением. Душа больше не болела, успокоилась. Мысли стали ясными, ровными.

Комната погрузилась в вечернюю полутьму. Он сел поудобнее в кресле-каталке. Подъехал к столу и зажёг небольшую настольную лампу. Неяркий свет осветил комнату. Стенка, ажурные полки с дипломами, призами и изданными книгами, большой телевизор, музыкальный центр, диван, столик с креслами, палас… Плоды его интеллектуального труда смотрели на него с чувством признательности и благодарности.

Тишину нарушал тихий, мирный ход невидимых часов.

На удивление было тепло.

Взгляд остановился на компьютере. Это то, что предназначено его судьбой и вносило в жизнь хоть какую-то определённость, порядок и смысл. От этого никуда не уйти, ибо судьбу не выбирают, её творят. Да-да! Это каторжный труд. И он обречён на него, на то, чтобы творить словом, писать рассказы и статьи – и друзьям на радость, и для тех, кому так нужна его поддержка, его надежда и вера в жизнь, в людей, в себя.

«Время не ждёт!»… Вот его принцип жизни. Девиз. Как время не ждёт и движется только вперёд, так и он не имеет никакого права бесцеремонно относиться к тому, что дано свыше и родителями, какими бы они ни были… Жизнь одна. По космическим меркам – это миг. А очень хочется прожить не впустую: как можно больше узнать, сделать. Вот и надо стараться жить, не теряя времени понапрасну. Только вперёд!

И, после недолгого размышления, он принялся за дело, торопливо стуча

пальцами  по  кнопкам клавиатуры. Время не ждало. Уже завтра в редакции должна была быть его очередная статья, а в ящике стола дожидалась рукопись его новой повести. Сердце надрывно стучало в такт:

О нет, друзья, я не умру!

Я буду жить назло всему.

Назло судьбе любить, мечтать,

Свои стихи про жизнь слагать…

Игорь КРАСНОВ

Февраль 2003 г.