|
Андрей КАНАВЩИКОВ:
«Литература — не самовыражение, а служение Слову...»
<<< Начало >>>
И.К.:
— Вот мы и подошли к разговору о книгах. Когда вышла первая книжка ваших произведений?
А.К.:
— Первая книга вышла в 1997 году в белорусском Новополоцке и называлась «Новый Пушкин уже родился». Это была брошюра толщиной в 20 страниц, продолжающая опыты Велимира Хлебникова, находившего взаимосвязи различных событий. В том литературоведческом исследовании я говорил о цикличности литературных спадов и подъёмов, утверждал, что в 1979 году родился человек, который будет равен фигуре Пушкина по степени влияния на литературу.
Достаточно нахальная была книжка, местное издательство, которое занималось техническими вопросами, даже не захотело указывать себя в выходных данных (как бы чего не вышло!), но и от собранной фактуры отмахнуться не получалось. Сильно сокращённый её вариант позже публиковался в газете «Трибуна», когда благодаря поэту Юрию Беликову появился проект дикороссов, и вошёл в книгу моей публицистики «В одном строю».
И.К.:
— А сколько всего вышло книг?
А.К.:
— В разных источниках в интернете присутствуют разные цифры. Восхищаюсь трудолюбием тех, кто этим занимается. Честно сказать, сам я давно такими подсчётами не интересуюсь. Количество книг никоим образом не влияет на их качество и их востребованность. Десятка три есть, но никогда ими не любуюсь и не перекладываю, как коллекционер свои марки. Кто-то читает, кому-то становится от моих книг лучше, светлее — и слава Богу!
Раньше как-то старался контролировать и отслеживать все публикации, пока не понял насколько всё это несерьёзно. Главное — сделать качественный, читаемый текст, а остальное уже пишущего касаться не должно.
И.К.:
— Андрей, в этом году в «Издательстве Сергея Маркелова» (Великие Луки) вышла ваша новая книга под названием «Земляника», с чем вас искренне поздравляю от души. Большое спасибо за присланный экземпляр. И знаете, честно… без всякого преувеличения можно сказать, этот сборник уже тем примечателен и значим, что в нём представлена ваша философская и любовная лирика, которая при чтении требует не простого, поверхностного отношения, а тонкого, глубинного понимания. «Неисчерпаемый источник для размышлений и обобщений» (О. Филиппова). Это значит, что Вы действительно Мастер не только живой, реалистической и психологичной прозы, но ещё и любовной и философской лирики…
Чем дорог этот сборник? Вы довольны им? Или что-то не удалось воплотить?
А.К.:
— Рад такой оценке книги. Спасибо, Игорь! «Земляника» появилась для меня достаточно неожиданно. Говорил издателям, что даже если ничего они не напечатают, моё хорошее отношение к ним не поменяется. Поскольку ценю издательство за качественные краеведческие книги, за линию поддержки местных авторов.
Тем не менее, Сергей Маркелов решил сделать мне такой подарок к 45-летнему юбилею и даже не слишком возмущался, когда стихов было отобрано несколько больше, чем первоначально планировалось вместить. Согласно договору в сборник вошли только новые стихи, написанные в 2009-2013 годах, всего более 300 произведений. Уже по одному своему объёму «Земляника» просто обречена стать для меня знаковой поэтической книгой. А об остальном пусть судят читатели.
Во всяком случае, я старался, чтобы был честный разговор. Чтобы всё звучало искренне и будило сознание, заставляло думать, сопереживать.
Приятно мне также то, что наряду с моими стихами в «Землянике» помещены и литературоведческие статьи, где смог с теплом вспомнить таких ярких авторов как Владимир Фирсов и Кронид Обойщиков. Есть там и достаточно подробный разбор творчества краснодарского поэта Николая Зиновьева, которого считаю сейчас лучшим продолжателем пушкинской линии русской поэзии. Недавно Николай Александрович прислал свежий сборник своих стихов «Дождаться воскресения» — как всегда очень глубоко и ёмко. Кажется, люблю у Зиновьева всё им написанное, до того всё это с открытым сердцем сказано.
И.К.:
— Количество изданных книг можно считать неким показателем профессионализма, значимости писателя?
А.К.:
— Вряд ли. Налепить книжек сейчас, особенно за свой счёт, можно любое количество. Однако основным критерием, на мой взгляд, является именно читательское восприятие. Его не подделаешь, не сымитируешь.
Помню, как выступал перед студентами в нашем центре патриотических инициатив имени Александра Матросова по случаю выхода книги «Александр Матросов: подвиг и судьба». Казалось бы, патриотическая тема сейчас в глубочайшем загоне. На виду исключительно бандиты и прочие уроды, над советской историей принято смеяться взахлёб.
Но странное дело: когда начал говорить перед молодыми людьми, объясняя, как и почему правда подменяется мифологией, отчего на свет божий рождаются антипатриотические и антисоветские мифы и кто за ними стоит — зал внимательно слушал. Не свои юношеские проблемы обсуждал, шушукаясь, а именно слушал трагическую, но по-христиански глубокую историю Александра Матросова. Один из студентов в блиц-интервью корреспонденту потом даже сказал, что после сегодняшней встречи решил, что обязательно пойдёт в армию!
Не хвастаюсь, но после таких встреч, такого глубокого и чуткого реагирования все материальные трудности писательского ремесла как-то уходят на второй план. Почему-то верится в хорошее, в то, что государством будет однажды в полной мере востребовано писательское слово.
Конечно же, хочется не ждать выходных и отпусков для того, чтобы полностью выложиться на литературу. Хочется, чтобы труд писателя был, наконец, признан трудом со всеми вытекающими отсюда последствиями. Неправильно это, когда годы вкладываешь в книгу, написанную во благо России, а Россия в ответ морщится и называет твои усилия хобби.
Кстати, даже вполне успешные коммерческие писатели и те в графе занятий пишут сейчас «безработные». Дикость!
И.К.:
— Андрей, совсем не праздный вопрос. Прошу понять правильно, просто хочется разобраться в литературном профессионализме… Хорошо? По-вашему, кто имеет право называть себя профессиональным писателем?
А.К.:
— Не знаю, насколько внятно смогу на этот вопрос ответить, так как не слишком в курсе хитросплетений с принятием Госдумой закона о творческих союзах. Но сейчас, в нынешних российских условиях профессиональным писателем с юридической, правовой точки зрения не может называть себя никто. Литература в РФ сейчас намеренно превращена в хобби, в некое внеслужебное занятие.
Я понимаю, почему это происходит, благо именно писатели, особенно в национальных республиках, стали основными идеологами разрушения единого государства, а Союз писателей СССР не только не стал мозговым центром советского имперского начала в перестройку, но и сам многократно разделился, теряя имущество и авторитет. Однако в принципе существующее положение вещей ненормально. Так быть не должно!
Надеюсь, что вместо демагогической трепотни про «национальную идею», государство обозначит, наконец, однажды чёткие приоритеты своей идеологической политики. В чём это может выразиться для писателей? Да хотя бы в наличии госзаказа на произведения определённой тематики. В наведении порядка с гонорарами и издательской, книготорговой политиками. А то сейчас просто стыдно иногда бывает признаться, что причастен к такой безденежной и безнадёжной профессии как писатель.
Читал недавно интервью Шагинура Мустафина с Раулем Мир-Хайдаровым. Классик татарской литературы приводил слова Аскада Мухтара: «Единственное место в стране (СССР — А.К.), где ещё почитается писатель, это Кавказ и Восток. Я даже в Москве никогда не признаюсь, что я писатель, ибо это вызовет только негативную реакцию».
Сейчас, на мой взгляд, советские болячки не только не лечатся, но усугубляются. Перекосы с приёмом в СП графоманов не только не устранены, но словно бы намеренно выпячиваются через обилие различных союзов.
Короче, Игорь, несмотря на то, что ответ на Ваш вопрос, вроде бы, лежит на поверхности, он, что называется, в горле застревает.
И.К.:
— Знаете, Андрей, названия ваших книг — «Призвание Рюрика», «Три войны полковника Богданова»… — невольно натолкнули на одну мысль. Какое место в вашем творчестве занимает История? И почему?
А.К.:
— Настоящее никогда не существует само по себе без незримо присутствующих здесь же прошлого и будущего. Нельзя эти три равноправных составляющих разделить и сказать, что из них главнее. Для меня, например, всегда было естественным в поиске ответов на что-то обращаться к истории. Не убежать от настоящего, не спрятаться от него, но именно яснее понять это настоящее, разобраться в корнях и истоках.
Например, меня всегда удивлял момент, почему языческая Русь так легко приняла христианство. Мы часто бездумно проборматываем слова про огонь и меч, но ведь всё происходило гораздо мягче. Стал разбираться. Оказывается, славянское язычество сильно отличалось от западного язычества, а в Днепр князь Владимир сбрасывал варяжских идолов. Культа Перуна и тем более кровавых жертвоприношений на Руси не было! Славянское язычество Руси ко времени Владимира уже являлось полухристианским.
Сейчас эти мысли воспринимаются привычно, их даже священники высказывают. Но в 80-90-е годы прошлого века меня это открытое тогда знание весьма укрепило и помогло многое понять.
А в «Трёх войнах…» через судьбу полковника Богданова проводится анализ существа так называемых локальных войн, где советская империя отстаивала свою независимость — во Вьетнаме, Египте, Афганистане… Приводится масса фактических данных, причём, часто нелицеприятных и закрытых, анализируются ростки той гнили, что разложила в конечном итоге и Советский Союз, и казавшийся таким единым народ.
Новое моё обращение к истории — написанная совместно с московским историком Иваном Чигириным книга «Русский человек Иосиф Сталин. Пословицы и поговорки в речах и сочинениях И.В. Сталина». Книга вышла в московском издательстве «Достоинство» и была впервые представлена на книжной ярмарке на ВВЦ. Иван Иванович собрал уникальные архивные сведения и документы, как из архива Сталина, так и из архивов Коминтерна, Молотова, ЦК КПСС и других источников, а я постарался, чтобы всё это максимально работало на общую идею.
На самом деле, при обилии написанного и издающегося сейчас о Сталине, тиражируется совершенно немыслимое количество полуправды и откровенной лжи. Несвободен от фальшивок даже «Генералиссимус» Владимира Карпова. Периодически Сталину приписываются, то слова, сказанные за него Анатолием Рыбаковым «Есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы», то цитируется его выступление на «встрече с творческой интеллигенцией» в 1946 году, которой в природе не существовало.
Даже пресловутый доклад Хрущёва есть ни что иное как глобальная филькина грамота. Он был зачитан уже после того, как ХХ съезд завершил свою работу, отзвучал «Интернационал», а делегаты съезда сели в самолёты и поезда, чтобы ехать домой. Хрущёв читал свой доклад только перед новым составом ЦК партии (76 из 122 человек избирались впервые), которым объявили об их избрании только после завершения аферы с «докладом».
Закрытым заседанием, где произошла читка «доклада», руководил не президиум ХХ съезда, а президиум ЦК! Иначе говоря, «дети ХХ съезда» ведут свою родословную от лжи, от подлога. Часто, даже ничуть не смущаясь своей ложью.
Я лично не считаю это правильным. И нахожусь на той точке зрения, что каждый человек должен отвечать исключительно за то, что он совершил или не совершил, а не за то, что ему приписывают или хотят приписать.
Только один небольшой фактик. Коминтерном, неподотчётным, кстати, ВКП (б), руководил Отто Куусинен. На финансирование различных партий и революционных лидеров по всему миру израсходованы колоссальные средства, однако успешные социалистические революции стали происходить ТОЛЬКО после роспуска Сталиным Коминтерна, глава которого королевой Великобритании был удостоен титула «сэр». Рыцарь Её Величества во главе мирового рабочего движения — не слабо!
Думаю, что в «Русском человеке…» подобных неизвестных для массового читателя фактиков и фактов приводится очень много. Органически не воспринимаю ложь во всех её проявлениях, и если мы хотим идти вперёд с открытыми глазами, не рискуя наступить на очередные грабли, то без истории, честной истории, никуда не деться.
И.К.:
— Андрей, не знаю, как у вас, но у меня порой возникает крамольная мысль, что сегодня литература — в её традиционно-книжном понимании — умирает… и скоро вся уйдёт в Интернет и вся станет сетевой. Это так? Какие надежды с ней связываете и что от неё ждёте?
А.К.:
— Предубеждений по отношению к сетевой литературе у меня нет. Периодически открываю для себя новых интересных авторов, часто с удовольствием читаю их. Кого могу опубликовать — публикую, кому интересно моё мнение — высказываю его.
Специально в сеть не рвусь, мне как-то привычнее и проще работать с листами бумаги и традиционными книгами, но и отказываться от приглашений — не отказываюсь. Понимаю, что времена меняются и литература в сети теперь — полноправный участник литературного процесса.
Особых надежд именно в связи с сетевой литературой не питаю, но в части отечественной литературы в целом настроен вполне оптимистично. Период разрушения и лжи неизбежно должен смениться периодом строительства и созидания. Периодом умного, деятельного патриотизма. И когда такое время придёт, думаю, всем писателям — и сетевым, и несетевым — работы хватит.
Лишь бы не забывать, что Слово — это Бог, и литература — это служение Слову, а не простое ремесло.
И.К.:
— Вы правы, Андрей. И спасибо за такое интересное интервью. Всех вам благ… и, конечно же, творческих успехов и новых книг!
А.К.:
— Большое спасибо! Искренне желаю новых успехов и книг и Вам, Игорь, и всем, кто сейчас познакомился с нашим разговором!
И.К.:
— До новых встреч!
Интервью провёл Игорь КРАСНОВ.
ноябрь 2013 г.
Источник: http://krassnov.ucoz.ru/publ/proekt/intervju_s_andreem_kanavshhikovym_okonchanie/44-1-0-373 | 