Иван ДЕМИДОВ
ДНЕВНИК
Она шла по длинному коридору, слегка покачивая бёдрами. Белый халат облегал молодое упругое тело. Тонкая красная ленточка развивалась на шее. Хлопнули двери интенсивной терапии. Раздался громкий выстрел и всё закончилось…
"Мы переехали в большой зелёный дом. Мне нравится зелёный цвет. Может быть потому, что он напоминает траву или кузнечика. Хотя мама говорит, что это не дом, а консервная банка, не продохнуть тебе, не развернуться, не повернуться; что всё это было сделано из экономии, чтобы купить ещё и машину, точнее что-то похожее на неё так, как придёт день, и она развалится по частям. Мама недолюбливает дом. Даже расположение возле трассы её постоянно угнетает, а я люблю наблюдать, особенно по ночам, как по трассе мчатся машины, они напоминают мотыльков, только очень быстрых мотыльков. Иногда, я думаю, что трасса бесконечна, начинается в небе и туда же уходит, а вместе с ней и эти забавные мотыльки. Не помню, когда мама была доброй, даже на мой день рождения. Папуля подарил мне в тот день эту красивую розовую книжку, но не было, ни веселья, ни шариков. Мама наотрез отказалась приглашать гостей в дом так, как это противоречило её правилам, но я хотела праздника! Почему она так со мной! Не буду реветь, как белуга, а вдруг она услышит. Сегодня тёплый июльский день, но гулять совсем не хочется. Просто сидеть, как всегда, одной и ковыряться в песочнице. Это невероятно скучно! Тем более рядом, на школьной площадке, играет Скотти и моя подруга Лора. Можно попросить папу отпустить, он, конечно, отпустит, но мне не нравится, как мама на него постоянно кричит, и будет кричать в этот раз точно. Ладно, пойду, поиграю в песочнице, а лохматый и вечно грязный Берни последит за мной. Хоть он плохо передвигается и слабо видит, но лучше так, чем подводить папу. Джулия Сэмпсон, немедленно спускайся вниз! – раздался грубый женский голос. Ну вот."
- Весьма занимательно, - закрыв книжку и сняв аккуратно очки, пожилой мужчина подошёл к окну, - ну надо же!
По стеклу бежали капли дождя. Непонятное нагромождение домов, вечная сырость – вот отличительные особенности Страхбурга. Лёгкий туман окутывал город. Где-то там вдалеке из внушительных труб выплывали клубы дыма. Несмотря на паршивую погоду, на какие-то события, происходившие в городе, завод работал всегда. Сложно сказать, что на нём производили. Наверно, от болтов и гаек до корпусов самолёта, а может быть и что-то более важное.
Закрыв свой кабинет, пожилой мужчина оказался в тёмном коридоре. Времена лампочки на стенах начинали мигать, слабым светом озаряя темноту. Уже было поздно и все давно разошлись по домам. Самое время насладиться тишиной. Вот только из дальней комнаты доносилась какая-то возня и слабое шипение. Остановившись возле двери с надписью «Лаборатория» пожилой мужчина почесал седую бороду и зашёл внутрь. За столом из своеобразных колб, пробирок, мензурок и прочей химической посуды проводил какой-то эксперимент высокий худощавый парень. Он был так увлечён, синей жидкостью, закипающей на слабом огне, что поначалу не заметил гостя, но потом исправился:
- Профессор Сточ! Вы как раз вовремя!
- Да, Эндрю, - пожилой мужчина прошёл по комнате, внимательно рассматривая её содержимое, - решил заглянуть к тебе.
- Это здорово!
- Ну, рассказывай, над, чем трудишься? – профессор уселся на стул, стоявший возле окна, и засунул руки в карманы чёрного плаща
- Над одной сывороткой, которая воздействует на кору головного мозга,- парень начал быстро говорить, проглатывая окончания. Он явно торопился рассказать обо всём в считанные секунды.
- Это хорошо. Признаться, мне не даёт покоя один вопрос. Я хотел с тобой об этом поговорить.
- Да профессор?
Парень явно напрягся. Его большие карие глаза застыли в ожидании каверзного вопроса. В голове то и дело начали возникать шаблоны ответов на всевозможные вопросы, которые мог задать профессор. Зазвонил мобильный телефон, и карман белого халата озарил красный цвет. От неожиданности парень подпрыгнул, а потом внимательно посмотрел на дисплей. Он прекрасно знал, кто звонит, но надеялся на лучшее.
- Слушаю.
- Ты где сейчас? - из трубки доносился писклявый женский голос. Он был настолько громким и пронзительным, что профессор, сидевший в противоположной части комнаты, невольно заёрзал на стуле. – Всё торчишь на своей работе? Домой идти собираешься?
- Вот собирался до твоего звонка, а что произошло?
- Света в квартире нет! Вот что! Я хотела посмотреть свой любимый сериал, а теперь сижу в темноте.
- Сколько раз тебе ещё говорить, - парень начинал злиться, всё сильнее сжимая телефон в руке, - я не сантехник, не кабельщик, а простой учёный!! Можешь ты наконец это понять или нет?
- Знаю, знаю, слышала сто раз про твою работу, про твоего замечательного профессора. Ты не забыл про обещание, которое дал маме?
- Аманда, я помню.
Аманда прекрасно знала, что Эндрю придёт и всё починит, стоило только напомнить про общение, которое он дал - заботиться о своей младшей сестре, чтобы не случилось. Это был железный аргумент, который работал всегда и везде. Эндрю мог давно приструнить неугомонную сестру, но будучи парнем скромным и стеснительным, он постоянно сдавал позиции. Грозный голос сестры вкупе с обещание загоняли его в угол и внушали страх.
- Сестра?
Пожилой мужчина подошёл к небольшой клетке, стоявшей на полке в шкафу, и постучал пальцем по маленькому колёсику. Там должна была быть мышка, которая приводила этот механизм в действие, но её не оказалось. Возможно, понадобилась для другого опыта.
- Да… она самая. Так о чём вы меня хотели спросить?
- Послушай, Эндрю. Скажи, но только честно. Ты не жалеешь?
- Профессор! Вы уважаемый человек не только в Нью-Гемшире, но и за её пределами. К вашему мнению всегда прислушиваются и работать с вами для меня большая честь, - тут парень замялся и замолчал. Поразмыслив несколько минут, он добавил: аа вы об этом случае?
- О нём. Стоило того?
- Думаю, что стоило. Мне он тоже показался необычным.
- Спасибо, сынок. Я хотел услышать именно эти слова.
На улице было темно и сыро. Дождь продолжал моросить. Сильный ветер цеплялся за стволы многовековых могучих дубов, заставляя их протяжно скрипеть. Прямо перед входом в лечебницу образовалась большая и глубокая лужа. Она предательски скрывалась в темноте, напоминая асфальт.
- Я всегда хотел спросить, почему ты не переберёшься в Нью-Гемшир? – мужчина раскрыл зонтик, и ветер сразу чуть не вырвал его из рук. – Тут спокойнее. Нет попрошаек, которые так и норовят залезть к тебе в карман, уличной шпаны, поджидающей тебя за углом, особенно ночью. К тому же вдали от завода.
- Меня устраивает Гемшир, - Эндрю явно не хотелось об этом говорить, но он продолжил, - да и денег недостаточно, чтобы снимать здесь квартиру. Ещё Аманда, я знаю, что она не подарок, но оставить её не могу.
- А сестре твоей давно пора найти себе мужика!
Обогнув глубокую лужу, профессор Сточ и его ассистент Марковиц направились к автобусной остановке.
"В моей комнате очень темно. Включив маленький фонарик и спрятавшись под стол, ожидаю, что произойдёт. Совсем одна в этой страшной тёмной комнате. Проходит минутка, но ничего не происходит. Слёзы появляются сами собой, но держусь, я ведь сильная, и папуля так говорит. Хочется поскорее написать об этом. Ведь то, что случилось днём, останется со мной навсегда.
День начинался как обычно, играла во дворе с Берни. Серенькие тучки собирались над крышей нашего дома, но дождика не было. Мальчик из соседнего двора шёл со своим дедушкой домой, он смеялся и о чём рассказывал. Я не помню, как его зовут. Они шли с какого-то праздника. У нас в городе их часто устраивают, только мы практически на них не бываем, и шарик, который мальчик держал в руке, был праздничный и такой круглый. Мне не два года, я видела много разных шариков, и в этом ничего особенного не было, кроме надписи. Было сложно рассмотреть, что на нём нарисовано. Оставив Берни в покое, я направилась следом за рыжим мальчиком, очень уж хотелось расспросить про эту надпись. Когда мальчик свернул с улицы и направился к дому, будка Берни практически пропала из виду. Я начала волноваться, представляя мамино недовольное лицо, и тут меня окликнул этот мальчик.
- Джули, привет!
- Привет. Слушай, мне надо спешить, а то мама наругает. Просто покажи, что нарисовано на шарике.
- А вот смотри, - мальчик усердно повернул шарик надписью к Джули и заулыбался.
- Ухты! Что это?
- Это небесный дракон! Я победил в конкурсе по орфографии, и мне вручили этот шарик! Посмотри, посмотри на нём даже моё имя написано.
Что там было написано, не стала читать, но дракон…он мне очень понравился, такой особенный и необычный, его не увидишь по телевизору или в глупых комиксам. Хотелось поскорее папе рассказать о нём. Пробежав по кухне, я даже не заметила и не почувствовала, как что-то задела, а когда повернулась, то на полу лежала мамина любимая кружка, точнее много осколков от неё. Первый мамин удар пришёлся по попе. Она сразу загорелась горячим огнём. Всё произошло так быстро, я даже не успела сообразить, а потом последовал второй удар по затылку. Было так больно! Из глаз брызнули слёзы.
- Вот что ты натворила! - мамин голос звучал, как приговор.
В этот момент я хотела скорее убежать потому, что в неё вселился демон, закрыться в комнате и никогда, ни за что оттуда не выходить, но мама дергала за руку и не отпускала.
- Да что с тобой происходит?
Тут за меня заступился папуля, и они начали ругаться. Шарик с его необычным драконом, конечно, вылетел из головы.
- Ты что делаешь? – папин голос гремел, как труба, - ты не понимаешь, что она ещё ребёнок?
- Сегодня ребёнок, завтра уже подросток, который треплет нервы! Если сейчас не показать, что так нельзя делать, то она так ничему не научится.
- Господи, Лидия, чему она должна научиться? Ей всего 8 лет!
- Как же ты меня достал своим нытьём! Что за мужик! В доме ничего сделать не может, только знает, как за любимой дочкой с утра до вечера бегать и пылинки с неё сдувать.
На мгновенье показалось, что в комнате кто-то есть. Он стоит где-то рядом и ожидает, когда я вылезу из-под стола. Хотя нет, только темнота и ничего больше. Я ей этого никогда не прощу, никогда!"
Профессор лежал на диване, всматриваясь в потолок. Его взгляд медленно блуждал из одного угла в другой, останавливаясь на каждой дырочке или пятнышке. Это обычно помогало собраться с мыслями и адекватно оценить прочитанное, но пока ничего не выходило. Розовая книжка валялась на полу. Большой пушистый кот с зелёными глазами уже давно присмотрел её и вальяжно направлялся к цели. На шеи покачивался кулон в виде полумесяца. Только он решил пометить территорию, как профессор Сточ поднял книгу и раскрыл на странице, где была закладка. Сдвинув брови, он стал перечитывать заново тот день, чтобы вникнуть в суть происходивших событий. С недавнего времени, поглощая страницу за страницей, Карл Сточ стал ловить себя на мысли, что место, которое описывала девочка в своих записях, ему знакомо. Оттолкнув ногой кота, он надел тапочки и посеменил к телефону.
- Эндрю, Эндрю! Ты меня слышишь? Это профессор Сточ говорит.
На линии раздавался громкий трест. Благодаря бесконечным дождям и грозам, которые постоянно выводили из строя линии электропередач, просто поговорить по телефону оборачивалось всегда большой проблемой, но в этот раз всё было не так плачевно. На том конце провода слышался голос.
- Плохо слышно.
- Необходимо встретиться, - чеканя каждую букву, говорил пожилой мужчина. – Приходи в восемь в бар.
Атмосфера, царившая в баре, наводила тоску и уныние. Посетителей было немного, да и кто предпочтёт уютной квартире эту пропахшую пивом и рыбой забегаловку. В дальнем углу посапывал незнакомец. Газета, которую он читал, слегка сползла на живот. Парень в зелёной кепке о чём-то разговаривал с барменом, иногда поглядывая на проходивших посетителей. Нетрудно было догадаться, что он описывал свою никчемную жизнь, посасывая пиво и рассказывая о жене, детях и работе, где платят копейки. Симпатичная официантка болтала по телефону, накручивая провод на палец. С интервалом в минуту-две она признавалась кому-то в любви, потом обвиняла в неких прегрешениях, затем извинялась и снова признавалась в чувствах и так до бесконечности. Ей не было никакого дела до того, что на столиках валялись дохлые мухи. Кое-где стояли синие подносы, переполненные грязной посудой. Остатки еды уже давно засохли и намертво прилипли к тарелкам. В общем, всё как всегда, ни считая одной мелкой детали, вазы с искусственными цветами. Её раньше не было, но теперь она украшала своей нелепостью каждый стол. Видимо хозяин решил внести лёгкое разнообразие в антураж заведения, порадовав тем самым посетителей. Лучше бы он уволил официантку, принеся больше пользы, но цветы тоже неплохо. Профессор Сточ и ассистент Марковиц расположились в самом дальнем и тёмном углу, где дремал незнакомец. Его раскатистые рулады совсем не мешали их разговору.
- Сынок, помнишь, как к нам привезли её? – профессор уперся маленькими, как бусинки, глазами в Марковица, ожидая ответа
- Конечно, помню! Таких криков и воплей я не слышал со времён чокнутого Дина.
- Так вот, - мужчина продолжил разговор, оглядываясь по сторонам и плавно переходя на шёпот, - в машине осталась книга. Санитары в спешке видимо её не заметили. – Я забрал, надеясь, что в будущем пригодится и, знаешь, не прогадал.
- Вот так новость! А мне, почему не сказали?
Парень от удивления широкого раскрыл свои и без того выразительные глаза, раскинув руки в стороны. Его глаза даже в минуты радости казались грустными, поэтому было, сложно определить, что сейчас творится на душе, и в каком расположении духа Эндрю пребывает, но Карл Сточ научился это определять.
- Сам понимаешь, как у нас тут всё устроено. Где-то кто-то услышал, понял по-своему, рассказал другим, а в результате мы виноваты.
- Это точно
- Ведь чем больше знаешь о пациенте, тем лучше для него и для всех нас. Значит, я начал читать и слегка увлёкся. Место, которое описывает девочка, мне откуда-то знакомо. Может, я к этому имею отношение.
- Профессор только не обижайтесь, но я думаю, что вам необходимо слегка развеяться, а я продолжу исследование.
- Возможно, ты и прав. Пора навестить брата в «Сильвер Лейк». Кто знает, может родные края, навеют воспоминания, - мужчина на мгновение закрыл глаза, и на лице появилась улыбка, - а ты в моё отсутствие попробуй найти к ней подход.
- Но профессор, а как, же сыворотка? – ассистент Марковиц даже подскочил с дивана, а потом опустил глаза и произнёс: хорошо сделаю.
Профессор Сточ похлопал Эндрю по спине и вышел из бара. На столе осталась недоеденная яичница с беконом и сигарета марки Мальборо. Марковиц затушил сигарету и тоже ушёл.
"Люблю солнышко. Оно приносит с собой счастье, которого так не хватает! Интересно, а почему солнышко меня согревает и не даёт замёрзнуть? Возможно, благодаря ангелочкам, которые утром спускаются с небес и, окутав своими крыльями, дарят ему свою нежность и любовь, а вечером улетают на небеса. Сегодня папуля сделал для меня качели. Он самый лучший папа! Ни у кого по близости нет качелей, а у меня теперь есть. Будем с Лорой качаться.
- Малышка, попробуй, - сказал папа, облокотившись на ствол дерева.
Я плюхнулась на сиденье и ветка, к которой были привязаны веревки, издала одобрительный трест. Папуля подошёл сзади и начал постепенно раскачивать меня. Его руки дрожали, наверно от волнения. Не могу всего описать, но ощущения были невероятными. Казалось, что я лечу. Даже Берни вылез из своей будки, чтобы посмотреть на меня. В ответ на мои радостные крики, он начал лаять. Всё было замечательно, пока не пришла мама.
- Что здесь происходит? И почему эта псина разоралась? У меня и без неё голова болит.
- Дорогая, я просто качал Джули на качелях.
- Да вижу не слепая.
Я сразу замолчала, чтобы не разозлить ещё сильней, но Берни, старенький Берни не унимался и продолжал лаять. Мама пришла в ярость и врезала бедной собаке. Что он ей сделал? Почему взрослые такие жестокие! Издав протяжный стон и поджав хвост, Берни поплёлся в будку. Папа хотел что-то сказать маме, но не решился. Вместо этого он погладил меня по щеке своими большущими пальцами и спросил:
- Тебе они нравятся?
- Конечно, папуля! Ты самый лучший!!!
Я прыгнула ему на шею и расцеловала. Трудно передать радость, которую я испытывала в этот момент. Даже мама уже не сможет испортить этот замечательный день.
- Вот и славно. Ты качайся, а я послежу за тобой со стороны, - погладив меня по волосам, он сел на веранде и закурил.
Раскачиваться я научилась быстро. Просто дёргаешь ногами и всего то. С каждым разом я раскачивалась всё сильнее и сильнее. Выбросив сигарету, папа спустился со ступенек. Он изменился в лице и что-то говорил, жестикулируя руками. Было так забавно на него смотреть. Я не слышала, о чём он говорил, да это было неважно. Я словно взлетала выше нашего дома и могла коснуться неба рукой. Вскоре вдалеке показался дом Харрисонов. Потом я увидела наш лес и тонкую дорожку, ведущую в его густые дебри. Возле дома мисс Норрис в это время Скотти с друзьями во что-то играли. Даже было видно, как Скотти, бросив клюшку, полез драться к одному из мальчишек. Временами до меня слабо, словно из глубины, доносился трест дерева, но ничего оно такое, же сильное и большое, как папуля, выдержит. Взлетая всё выше и выше, я думала: «Как было бы здорово качаться на них с моей подружкой Лорой и болтать обо всём на свете!»"
Проезжая мимо озера и причала, поросшего мхом и прогнившего до основания, профессор Сточ не переставал думать о своей пациентке. Его стремление объяснить, что между ними существует незримая связь начало перерастать в нездоровое увлечение. В мозгу словно щёлкал некий механизм, который вот и сейчас толкал его на поиски и отправил к брату в Сильвер Лэйк. Надавив на газ, Карл прибавил скорость. Кроме того, он начал волноваться, как встретит его брат, ведь они не виделись много лет. Особых скандалов и размолвок не было, но избежать холодка при встрече ясно не удастся, и профессор это понимал. В салоне становилось душновато, и Карл открыл окно, чтобы впустить свежий воздух. Солнечный свет, яркий краски – всё это вместе казалось необычным и удивительным, а для человека прожившего большую часть жизни в сером и мрачном Нью-Гемшире, где проливные дожди и густой туман стали обычным явлением, это действительно было так. Хотя, Карлу Сточу не было никакого дела до перемен погоды! Он только внимательно смотрел вперёд, чтобы не проехать мимо дома родного брата. Конечно, он уже издали узнал родную лужайку, аккуратно подстриженный газон, угловатый дом, в котором прошло их безоблачное детство, а там внутри, скорее всего, смотрит телевизор его брат и ничего не подозревает. Постучав в дверь, профессор застыл в нервном ожидании. Раздались шаркающие шаги, и на пороге появился полный мужчина, он был копия Карла, хотя они не были близнецами, но по телосложению не отличить, единственное – это борода. У Карла она была пышная седая, а у его брата полностью отсутствовала.
- Карл? – мужчина, потоптался на месте, а потом сделал несколько робких шагов вперёд, - это и вправду ты!
- Привет, Сэм! – профессор глубоко сглотнул. – Давненько не виделись.
- Ох, не ожидал! Вот так сюрприз ты мне преподнёс.
- Ну, тогда чего стоим, как неродные? Обними брата!
Мужчины обнялись и зашли в дом. «У меня тут небольшой беспорядок, - заговорил Сэм, - сейчас всё приберу, постой минуточку». Он встряхнул плед, накрывавший диван и собрав журналы в аккуратную стопку, предложил располагаться. Профессор уселся на диван и по привычке стал смотреть по сторонам, разглядывая мебель. В доме ничего не изменилось с его последнего визита. Мамина любимая ваза стояла на прежнем месте, покрывшись толстым слоем пыли. Старый шкаф, из которого они всегда тянули конфеты, когда родители не видели, хранил на одной из полок фотографию. На фотографии они все вместе - папа, мама, Карл и брат - отдыхают на озере в Сильвер Лэйк. Профессор прекрасно помнил тот день, словно всё произошло вчера. Даже обои Сэм не стал переклеивать, а может ему просто лень этим заниматься, да и возраст уже не тот. Разговаривая с братом, профессор всё равно мысленно был у себя в кабинете. Его сильно тянуло назад, обратно к работе. «Как там интересно Эндрю?» – начал размышлять Карл, как в его мысли вмешался Сэм, предложив прокатиться до магазина. « Я особо не ем, - заговорил Сэм. – Так быстрые обеды и ужины в микроволновке и пиво, куда без него». Тут профессор хотел сказать, что он ненадолго и не стоит так суетиться. «Только я ведь не знал, что ты приедешь. Сегодня точно никуда тебя не отпущу, отужинаем, как следует, а завтра поедешь! – сказал Сэм Сточ и направился к машине».
Сильвер Лэйк был небольшим, но очень удобным городком и не нужно постоянно таскаться по всяким мелочам в ближайший крупный город потому, что всё необходимо для жизни можно найти здесь, включая круглосуточный гипермаркет. Прогуливаясь с братом по коридорам ярко освещённого магазина, Карл медленно погружался в детство, вспоминая, как они играли в прятки между прилавками и просили старика Фреда дать им бесплатно леденец. Конечно, времена изменились и доброго старика Фреда уже нет за кассой, но воспоминания остаются навсегда. Они находились в нескольких шагах от кассы, как неожиданно Сэм остановил профессора и показал на прилавок перед собой.
- Помнишь?
На прилавке стояли коробки кукурузных хлопьев. В детстве мама постоянно покупала им эти хлопья, которые казались самыми вкусными на свете, особенно если залить их свежим молоком. Профессор Сточ зашатался. Перед глазами моментально всплыли страницы дневника, исписанные неровным женским почерком. В течение нескольких минут загадка, над которой он ломал голову, разрешилась и послушно выстроилась в красивую логическую цепочку. «Как же я сразу не догадался! Эта картинка на хлопьях. На переднем плане маленькая девочка с густыми рыжими волосами и удивлёнными глазами, смотрящими прямо в душу, тянет вперёд маленькие ручки. Сзади на дереве висят качели, а из большого зелёного дома выглядывает женщина и кричит: «Джулия Сэмпсон, иди домой!» И трасса…»
- Ааа что? – Карл посмотрел непонимающими мутными глазами на брата, - ты что-то говорил?
- С тобой всё в порядке?
- Да, наверно, - неуверенно ответил профессор. - Поехали домой.
Когда они вышли на улицу, уже стемнело. Звёзды высыпали на небе, загадочно мерцая. Где-то неподалёку мяукнула кошка, сверкнув жёлтыми глазами. Лёгкий ветер обдувал взъерошенного профессора, постепенно приводя его в чувства. Кто бы мог подумать, что всё разрешится так быстро и до банальности просто. Карл Сточ был расстроен. Хотелось чего-то такого… Чего в обыденной жизни так не хватает – интриги, резкого поворота событий и обязательно с налётом мистики. Всю обратную дорогу Сэм внимательно смотрел на брата, стараясь понять, что произошло в магазине. Он прекрасно знал обо всех странностях своего младшего, но что-то было не так. «Не волнуйся, это всё проклятая работа! Даже здесь, вдалеке от забот, не могу отвлечься» - произнёс профессор и отвернулся к окну. Печальными глазами он следил за плавно проплывавшими деревьями и молчал.
Ближе к вечеру, когда была съедена курица, и черничный пирог манил своим ароматом, Карл Сточ заметно повеселел и предложил утром купить хлопьев, залив их для вкуса свежим молоком, как в старые добрые времена. Уже давно они не общались вот так просто, по душам. Рассказывая о себе, Сэм не забыл упомянуть о несчастной любви Дэвида к их соседке Эмили. Смерть бедного парня стала шоком для всех горожан, а траур парализовал размеренную жизнь их городка на целую неделю. «Я никогда не забуду лицо его матери. Столько боли и озлобленности. Озлобленности на этот жестокий мир, Карл!» - произнёс старший Сточ, сокрушённо опустив голову. Казалось, ещё секунда и он расплачется. Уткнувшись лицом в локоть, Сэм замолчал. Сделав несколько глубоких вдохов и выходов, не позволив хлынуть слезам, он пробубнил: «Уже три года прошло с тех, но… Такое не забывается». Потом беседа плавно перетекла в более приятное русло, ведь ещё было много светлых воспоминаний, которые нуждались в обязательном упоминании.
Выспаться, как следует, не удалось, но утром Карла ожидал приятный сюрприз – та самая коробка хлопьев. Разглядывая девочку с красивыми глазами, профессор, как ребёнок, уплетал хлопья за обе щёки, сопя от удовольствия. Возможно, именно таких моментов ему не хватало, чтобы подзарядить для дальнейшей работы. Встав из-за стола, он произнёс:
- Ну, всё мне пора!
- Может, останешься на пару денёчков? – не веря собственным словам, говорил Сэм.
- Извини, не могу! Было просто здорово!
|